Рассказ о брате (сборник)
Шрифт:
— Или, напротив, слишком отчетливо видя, что мы есть, — возразил я. Сердце у меня прыгало. Я несколько раз глубоко вздохнул.
— По — вашему, они всерьез намеревались сбить нас?
— Нет, нет, — я уже приходил в себя. — Дурачились, мерзавцы. Решили, пусть-ка эта парочка попрыгает,
— А почему возникло множественное число?
— В машине, мне показалось, сидели двое? Да сама подумай, какой водитель в одиночку учудит такое?
— Разве что он пьян или слеп. Или и пьян и слеп. Номер не заметили?
— Нет.
— На них надо жалобу подать.
— Ты в целости и сохранности?
— Да.
Юнис кипятилась, негодовала, но напугана не была ни капли. Она-то восприняла происшествие как обычную хулиганскую выходку. Я отпер «мини» и впустил Юнис. Включив фары, обошел малолитражку, обследовал шины и только тогда влез сам.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, фары решил проверить.
Так, потихоньку превращаюсь в параноика, подумал я, запуская мотор.
Развернув машину, я выехал из каменных ворот.
— А вы, оказывается, впечатлительный. Вот уж не думала.
— Когда в тебя чуть не врезается машина на полном ходу, на любого подействует.
— Нет, вы вообще такой.
— Куда ж денешься. Все мы таковы, — согласился я. — Просто ближе познакомилась со мной. И кстати, раз уж зашла речь, вот у тебя хладнокровие — не прошибешь.
— О, и у меня выпадают паршивые минуты, — призналась она. — Но я стараюсь не замыкаться на фактах, изменить которые не в моей власти, а там, где можно, действую энергично.
Вот уж не метил сделать комплимент. Ровность Эйлины меня восхищает, я ее высоко ценю; но хладнокровие Юнис идет от ее холодности, мелкоты чувств и безоглядной сосредоточенности на себе. В ее стихах воспевались страсти, но, хотя поэтические образы впечатляли, за ними пряталось отсутствие подлинной теплоты. Нравится девушка мне, убеждал я себя, не больше прежнего. Она подарит наслаждение, подозревал я, как одолжение. Да и то, когда сама сочтет насущным. И чего я гроблю время на прикидки. Бонни девицу раскусил в момент.
За нами зависли фары. Давно или нет, я не заметил. Сбросил скорость. В появившийся просвет проскакивали, обгоняя нас, машины, но те фары не приближались.
— А куда, как вы считаете, отправился Бонни? — спросила Юнис.
— Ни малейшего представления. Домой, наверно. Тебе он никак не намекнул?
— Нет. Как я уже говорила, я думала, что он по — прежнему гостит у вас.
— Позвонить обещал? Нет?
— Сказал — как-нибудь.
Каким видится ей такое отношение? Разумным? Бесцеремонным? Зависит, конечно, от того, что между ними произошло.
Сзади по — прежнему светились фары. Я уповал на красный свет: машина окажется ближе, и я сумею разглядеть, что к чему. Но надо же! Как назло! Зеленая волна выстилает дорогу в город. У автостанции я круто развернулся и с ходу прижался к бровке. Юнис швырнуло вперед, ремень безопасности рвануло.
— Прости, — я проводил глазами проскочившую машину — зеленый «форд». Машина исчезла за поворотом, не сбавляя хода.
— Ну, еще раз спасибо. — Юнис нашаривала пряжку от пояса.
— Минутку, я тебя к порогу доставлю.
— Да зачем? Вам крюк давать.
— Не спорь. Расскажи, куда ехать и как.
— Если хочется… Тогда поверните направо. Или можно проехать чуть дальше и срезать напрямую.
— Поверну, пожалуй.
Я еле — еле протащился мимо подъезда станции и, дав задний ход, свернул ближе к нему. Я еще давил поочередно то педаль сцепления, то акселератор, а из-за угла уже высунул нос «форд». Я поддал газа и залетел в проулок между домами, Юнис опять швырнуло вперед. Проплыл зеленый «форд». Выждав секунд с десяток, я вырулил на пятачок, откуда дорога просматривалась в оба конца. «Форда» держал светофор в двухстах шагах от нас. Я взял влево и утопил педаль.
— Теперь разобъясни поподробнее, без спешки, куда ехать, — попросил я.
— Мы же повернуть хотели!
— Ну передумал.
— Что-то происходит. Что?
— Звучит дико глупо, но мне кажется, нас выслеживают. Тот зеленый «форд». Он то проезжает, то возвращается.
— Я внимания не обратила. И чего им надо?
— Вот доберемся до твоего дома, выскажу тебе свои соображения. Имеется какой кружной путь? Не через центр? Чтоб не возвращаться.
— Да. Мимо парка, а потом прямо по холму.
— На Муркрофт — лейн?
— Именно. И оттуда спуститься на Лоу Мур — роуд, — она примолкла ненадолго, пока я жал на акселератор. — А не ошибаетесь? Может, почудилось? Слушайте, а может, вы разыгрываете меня? Чтоб попугать?
— Может, и чудится, — признал я. — Поэтому ничего и не говорил, пока не пришлось тут маневрировать.
— Но что им от нас понадобилось?
— По — моему, они хотят проводить тебя до дому. Но охотятся не за нами.
— Зачем им я? Кто им нужен?
— Бонни.
Она переваривала известие и нарушила молчание лишь минут пять спустя.
— Вон там повернуть в проезд, — указала она на комплекс девятиэтажек.
Я затормозил во дворе между двумя громадинами.
— Провожу тебя. — Когда я шагал за ней по асфальтированному двору к мощеной дорожке, на проезд бесшумно выкатила машина. Она стала, фары тотчас погасли. Слишком далеко, не определить ни цвета, ни марки.
Юнис я ничего не сказал, но двинулся следом за ней по бетонным ступенькам на второй этаж, решив довести до двери. На каждой площадке лифт, окна и стеклянная дверь, забранная решеткой. За ней — коридор, в который выходят еще четыре двери — безликие, за каждой заперта чья-то жизнь. Вся обстановка казалась мне чуждой. Я вырос в небольшом одноквартирном стандартном доме, имеющим общую стену с соседским. Чуждо такое место обитания и для большинства жильцов, перебравшихся сюда после сноса таких же стандартных домов, вплотную смыкавшихся с соседскими, еще совсем недавно рядами поднимавшихся по холму по обеим сторонам шоссе. В нашем городке пока еще не народилось поколение, не изведавшее жизни в стандартных домах. Я заметил, пока Юнис рылась в сумочке, ища ключи, что в двери у нее глазок, чтоб сперва разглядеть гостя, а уж тогда решать — пускать или нет. Мне вдруг открылось, что по лестницам и коридорам тут может разгуливать всякий, кому вздумается.