Расскажи мне сказку на ночь, детка

Дженкинз Елена

Семейству Осборнов стоило бы открыть свою актерскую школу, честное слово. Я восхищена.

– Чарли уже должен был приземлиться в Нью-Йорке, уверен, суд встанет на его сторону, – бодро говорит Доннаван, легко считывая двуличность Алистера, и едва заметно хмыкает.

– Надеюсь, надеюсь, – поддерживает Алистер. – Так чем я могу быть полезен, инспектор?

– Вопрос есть у мисс О’Нил. Я всего лишь сопровождающий, – уходит Доннаван на второй план, и я от волнения не сразу подбираю слова, чтобы выразить просьбу.

– Понимаю,

что о многом прошу, но Чарли – мой… друг, и он хочет убедиться, хорошо ли устроилась Лина в Эдинбурге. Не могла бы я с ней встретиться?

Алистер мягко улыбается.

– Чарли – прекрасный брат, я этому рад. Конечно, вы можете приехать ко мне домой. – Он смотрит на элегантные часы на изящном запястье и решает: – Скажем, в шесть часов вечера. Поужинайте с нами. Лине сегодня показывают новую школу. Она славная девочка и будет рада услышать о брате от его подруги.

У Алистера железные нервы, а еще он заставляет меня разомлеть от благодарности, позабыв о миссии.

– Это очень щедро с вашей стороны, – покорно отвечаю и бросаю вопросительный взгляд на инспектора. Тот пожимает плечами и соглашается:

– Если только кухня будет вегетарианской. Я не ем мяса.

– Как удачно, я тоже, – поддерживает его Алистер и снова пристально смотрит на меня.

Да, Алистер Осборн не ест мяса. Он питается эмоциями маленьких доверчивых девочек.

Мы оценивающе смотрим друг на друга несколько мгновений, и Алистер уходит, оставляя нас на попечение своей помощницы.

– Я как раз успею решить свои дела до вечера и подберу тебя по пути. Может, вернешься к другу в колледж?

Это хорошая идея, и несколько следующих часов я провожу в холле колледжа, разбираясь в том, как работает игра. У нее все еще нет названия, но процесс захватывает невероятно.

Томми вбил пробные голосовые результаты и данные по базовым темам: «учеба», «работа», «привычки», «чувства». Тысячи вопросов, тысячи шагов, и везде – маленький выбор, который ведет в неизвестность. Чем руководствоваться? Разумом, сущностью или душой? И способен ли игрок найти между ними согласие, стать одним целым, гармоничным и лишенным сомнений?

Если пять игроков авторизуются в Сети, они могут выбрать общую тему, общий «квест», но совершать разные шаги. Кто-то победит и дойдет до конца, ступив на новый этап внутренней эволюции, а кто-то проиграет, не сумев выбраться из обреченной случайности.

Том спускается ко мне, взбудораженный после зачета, и терзает кожаный браслет на запястье:

– Ну как?

– Офигенно.

– Это только проба. Потом будет круче.

– Да-а…

– Тебя инспектор заберет?

– Да.

– Ты в порядке?

– Ага. – Я не могу оторваться от экрана планшета, захваченная игрой, но потом заставляю себя поднять глаза на Тома: – Я ужинаю в гостях, а выгляжу, наверное, как бездомный хипстер.

Килмор достает из рюкзака тонкую черную расческу и протягивает со словами:

–

С волосами что-нибудь сделай, и сойдешь за приличного человека.

Я нащупываю в широком кармане сарафана кулон и вздыхаю: о внешности я как раз и не переживаю.

– Спасибо, Томми. Я могу забрать планшет?

– Да, конечно. Приеду на выходных домой, отдашь мне правки.

– Отлично!

Мы выходим из арочных ворот старинного колледжа на булыжную мостовую, и вскоре меня подбирает инспектор.

Я так волнуюсь, что молчу всю дорогу, и когда мы въезжаем в кованые ворота старинного поместья в элитном пригороде, то испытываю настоящий ужас. Не представляю, как можно бросить вызов хозяину подобной сдержанной, аристократической роскоши. Он же меня на смех поднимет! Версия о том, что Алистер или кто-то из его клуба причастен к убийству Джейсона, начинает казаться идиотской.

Я приглаживаю распущенные волосы, одергиваю сарафан, поправляю застежки на босоножках – и Доннаван закатывает глаза к вечернему, но все еще синему небу, испещренному светлыми облаками:

– Это всего лишь дом. А внутри – всего лишь люди. Не напрягайся, иначе он почувствует, что может тобой манипулировать.

– Да, вы правы, – тяжело сглатываю, поднимаясь по широкой лестнице в просторный холл следом за строго одетым дворецким.

Господи, кто в наше время нанимает дворецкого?!

Потолки в холле расписаны фресками, а каждый шаг по мраморному полу отдается эхом от высоких стен, вдоль которых тянутся ряды белых колонн.

Нас провожают в столовую, задрапированную серебристыми шелковыми обоями, и я замечаю у окна девочку, озаренную тусклым светом.

Сердце сжимается, ком в горле от неожиданности.

Лина стоит, заложив руки за спину, худенькая, но довольно высокая для своего возраста. Я такой высокой не была в тринадцать лет.

Ее светлые волосы уложены в изящный пучок, красивое белое платье с голубыми цветами подчеркивает, насколько она тоненькая. Лина поворачивает голову, услышав наши шаги, и смотрит на меня несколько долгих секунд, и от этого одинокого, закрытого взгляда тоска разливается внутри. Лина снова отворачивается к окну, словно в помещении и нет никого, а я слышу голос Алистера:

– Рад, что вы все-таки приехали.

Я вздрагиваю от знакомой интонации: так мягко Чарли выговаривает звуки, когда хочет угодить своей добыче.

Алистер поднимается из кресла, расположенного в углу столовой – удобный наблюдательный пункт, и подходит ко мне, протягивая руку. Я вкладываю в широкую ладонь холодные пальцы, и Алистер сжимает их на какую-то долю секунды, но мне становится страшно. Этот человек пугает меня гораздо сильнее Джейсона. Он не деспотичный психопат, нет. Алистер – охотник, который словно бы сочувствует добыче, но без сомнения сносит ей голову. Он умнее и хитрее своего брата. Потому Джейсон мертв, а Алистер забрал себе его дочь.