Расскажи мне сказку на ночь, детка

Дженкинз Елена

…Но взгляд снова падает на красный – мимо проносится чья-то машина – и сердце больно сжимается от дурного предчувствия.

...Трейси нет ни на второй день, ни на третий.

А в четверг после обеда, когда я сижу в кафетерии и задумчиво смотрю на нетронутый гамбургер, Мэнди виновато спрашивает:

– Ты пойдешь к Осборну на вечеринку?

– Еще чего. Человек пропал, а ему плевать.

– Ну… Он Трейси даже не видел ни разу.

– Но понимание-то можно было проявить.

– Знаешь, все настолько устали…

Иногда и отдыхать нужно.

– Нужно, – соглашаюсь, но на вечеринку не иду. Меня не приглашали, да и не хочется.

С Осборном мы в прошлые дни почти не пересекались, а когда виделись, просто игнорировали друг друга. Меня такой тип общения вполне устраивает. Шторы я как повесила, так и не прикасалась к ним. У меня в комнате второе окно есть, хоть и маленькое. Его и открываю, когда хочу подышать воздухом. Правда, вид – на задний двор, и приходится наблюдать, как папа возится с барбекю, притворяясь, что семья не разваливается.

Жалкое зрелище.

Вечером решаю испечь шоколадные кексы для Итона. Я переоделась в пижаму, опасаясь, что отрублюсь без задних лап прямо на лестнице, и теперь замешиваю тесто.

– Ничего себе! Ты видела, сколько людей?

– У Чарли вечеринка.

– А он компанейский.

– Он из Нью-Йорка. У нас ему, наверное, скучно. Вот и развлекается.

– А можно мне туда сходить?

– Нет.

– И тебе самой совсем не хочется?

– Нет.

Но когда через час достаю румяные ароматные кексы из духовки и принимаюсь взбивать крем, звонит Аманда. Прикладываю трубку к уху, зажимая плечом, и мычу вместо приветствия, пачкая пальцы в густой кремовой пене.

– Ри, мне плохо. Отвези меня домой, ладно?

– Ты выпила?

– Да, слишком быстро и слишком много. Меня подташнивает, не хочу садиться за руль.

Так и подмывает отказаться и вызвать такси, чтобы не идти в соседский дом, но жалко бросать Мэнди в тяжелом состоянии. Вдруг отравилась?

– Через пять минут буду, выйди на улицу, я тебя доведу до машины.

Переодеваться лень, да и кому какое дело до моей плюшевой пижамы. Судя по всему, градус тусовки давно зашкаливает. Студенческие вечеринки у нас случаются нечасто, поэтому народ веселится за счет соседа. Почему бы и нет.

Паркуюсь вдоль тротуара напротив соседского дома, в ряду других машин, чтобы загрузить Мэнди, и жду. Пять минут, десять… Набираю ее номер, но она не отвечает.

Черт. Придется идти в дом.

Меня прямо угнетает эта необходимость, но делать нечего. Топаю в тапках по бетонной дорожке, подрагивая от холода: зуб на зуб не попадает. Зима у нас мягкая, сейчас плюс шесть, не меньше, но я буквально влетаю внутрь в поисках тепла. Взрывы хохота, голоса наперебой… Гостей собралось много, человек двадцать. Яркий свет слепит на мгновение, и я не сразу реагирую, когда слышу свое имя.

– Что? – оглядываюсь растерянно.

– На тебя указывает!

Шарю

глазами по компании одногруппников, которые расселись на полу, и понимаю, что они играют в бутылочку. Детский сад, честное слово.

– На тебя указывает, говорю, – мямлит Джерри, и я наконец замечаю, что горло пустой бутылки из-под шампанского и правда повернулось в мою сторону, застыв между королевой прошлогоднего выпуска Кошкой-Кэт и ее подружкой. Они смотрят на меня недовольно, Кошка и вовсе готова царапаться, судя по заточенным наращённым коготкам.

– И что? – Мне смешно. – Я ведь не участвую.

– Вечно ты упираешься, Ри, даже в ерунде не уступишь, – обижается Джерри.

Я не отвечаю и снова оглядываюсь в поисках Мэнди, но ее нигде не видно. Уснула, наверное. Придется искать. Но в чужом доме, куда заявилась без приглашения, чувствую себя неуютно, словно воришка.

– Да ладно тебе, не ломай кайф! – кричит Джерри, и я в раздражении снова оборачиваюсь к нему.

– Ты так сильно хочешь меня поцеловать? Не знаешь, как еще проявить мужское начало?

Тот недоуменно пожимает плечами и оправдывается:

– А я тут при чем? Это Чарли крутил, вообще-то.

Я врастаю в пол мягкими тапками и нервно сую прохладные руки в плюшевые карманы. Пальцы немного липкие от крема, поскольку в спешке едва сполоснула, так что сразу их вынимаю. Нужно что-нибудь ответить, но я забываю все слова. Хочется послать и Джерри, и Осборна, но грубить хозяину дома – последнее дело. К счастью, Чарли и сам не рвется в мои объятия. Он сидит, прислонившись спиной к стене, и держит в руке бутылку пива. Его взгляд блуждает по комнате, и я с облегчением отворачиваюсь: Осборну плевать на меня.

– Эй, Бри, – раздается усталый, но строгий голос, когда я делаю шаг в сторону кухни. Останавливаюсь и, набравшись смелости, оборачиваюсь с видом высокомерной стервы.

Он пошутить хочет? Прогнать? Хорошо, на здоровье, я только Мэнди заберу… Но Осборн поднимается, глядя на меня в упор. Он в черных джинсах и простой серой майке, и я впервые вижу его обнаженные плечи. Сердце холодеет от страха, когда он подходит ко мне вплотную и на языке жестов говорит:

«Я жду».

Вопросительно вскидываю брови, мол: чего именно?

«Поцелуя. Я бы проявил инициативу, но ты угрожала задушить меня лентой Мёбиуса».

Я стою в плюшевой пижаме посреди гостиной Чарли Осборна и мечтаю съездить ему по физиономии. Невыносимый человек! Что ему за радость – унижать других? А главное, смотрит снисходительно, словно одолжение делает.

У него вдоль ключицы – шрам, а на шее блестит тонкая серебряная цепочка. У меня тоже была такая же когда-то – вернее, у моего отца; я отдала ее мальчику, который мне понравился. Давно, сто лет назад. Но мальчик мне взаимностью, увы, не ответил. С тех пор я поумнела и тем, кому я не интересна, подарков не делаю.