Рассказы геолога
Шрифт:
Полешкин услышал шорох гальки, заметил, что Нюкжин завороженно смотрит мимо, и обернулся. Увидев зверя, он бросил весла, вскочил и выдернул из-под сиденья карабин. Его лицо ожесточилось. Позабыв, что лодку несет на перекат, он выстрелил на вскидку, через голову Аси.
Лодка качнулась, а сохатый ускорил шаг. Но, вместо того, чтобы скрыться в зарослях тальника, по-прежнему бежал параллельно берегу. Полешкин выстрелил снова. Сохатый вздрогнул, но все-таки добежал до переката и стал пересекать реку вброд. Вода доходила ему до живота. Он напористо преодолевал течение, а лодка наплывала на него. А Полешкин стрелял – патрон за патроном, патрон за патроном.
– Герасим!
Полешкин обернулся. Глаза белые, безумные. Убить! Во что бы то ни стало!
Сохатый выбрался на противоположный берег и, не отряхиваясь, затрусил в чащу, припадая на переднюю ногу.
Лодку "трехсотку" занесло. От резкого толчка Герасим чуть не свалился. Но сбалансировал, чертыхаясь схватил весло и начал выгребать на перекат. В этот момент "трехсотка" догнала их, толкнула в корму и по дуге ушла вперед. Теперь Полешкин маневрировал веслами, выравнивая "трехсотку", она мчалась по перекату, тараня быстрые воды.
И снова отмель. Лодку с шорохом протащило по мелководью. Герасим соскочил в воду, оглянулся на кусты, что скрывали сохатого, и побежал по косе, на ходу вставляя в магазин новую обойму. А лодку повлекло по краю отмели, с шорохом царапая о галечник. Нюкжин выскочил и притормозил ее за бортовой канат, но "трехсотка" – она теперь оказалась впереди, – стягивала вниз по течению.
Пройдя перекат, причалил и Андрей, и теперь спешил Нюкжину на помощь. Вдвоем они удержали головной понтон у косы. За ним, совершив движение по дуге, прибилась к берегу и "трехсотка". Ее тоже вытащили до половины на галечник.
Тогда Андрей разогнулся.
– Попал? – спросил он возбужденно.
Только сейчас Нюкжин посмотрел на своего молодого помощника. Голова всклокоченная, взгляд взбудораженный, восторженный. Ну, как же?! Настоящая охота на дикого зверя! Он все видел собственными глазами.
Они пошли по косе. Мокрый след сохатого тянулся по галечнику, подсыхая прямо на глазах. Рядом темнели бурые пятна крови. Сбоку виднелись следы мокрых резиновых сапог.
– Ранен, – отметил Андрей. – И сильно.
– Плохо, – отозвался Нюкжин. – Может сгинуть. Ляжет в кустах и не поднимется.
Его тревожило и то, что Герасим опрометью кинулся в чащу. Раненый зверь очень опасен. В густом тальнике преимущество на его стороне. Он неподвижен, скрытен, а если двигается, то бесшумно. Нападает неожиданно. Если сойтись с ним вплотную, он способен задавить, растоптать человека.
Нюкжин досадовал. Охота не должна сопровождаться таким звериным азартом, нельзя подвергаться неоправданному риску.
Они вернулись к лодкам.
– Что там? – равнодушно спросила Светлана.
– Кровь, – хмуро ответил Нюкжин.
– Много крови, – уточнил Андрей радостно.
Светлана вздохнула.
– Никогда не думала, что это такая жестокость.
– Жестокость – закон тайги! – сказал Андрей тоном знатока.
"Что ты понимаешь в тайге?!" – подумал Нюкжин.
Он прислушивался: не донесется ли из чащи какой звук? Но чаща молчала.
Светлана и Ася прогуливались по косе, однако не отходя далеко. Главное, размять ноги! Ася чуть прихрамывала. Хромуша!
– Может, пойти ему навстречу? – предложил Андрей.
– Ну да! – сказал Нюкжин. – Чтобы он подстрелил Вас вместо сохатого.
Снова наступила настороженная тишина. Вода на перекате булькала, словно кто-то всхлипывал. Шелестела листва и, казалось, кто-то идет. В тайге всегда так: если вслушиваться в шорохи, будет казаться ни весть что.
Но вот из чащи послышался выстрел, за ним – второй! Значит зверь и человек встретились.
– Как у меня громыхнуло над головой, – вспомнила Ася. – Я аж обмерла вся…
Лучше бы не вспоминала. Качнись лодка сильней, Герасим мог попасть и не в сохатого. Но поздно говорить о том, что уже произошло. Теперь оставалось сидеть и ждать – что будет?
Наконец ветки тальника раздвинулись и на косу вышел взбудораженный Полешкин. Лицо его светилось.
– Добил! – торжествующе объявил он.
– Зачем стрелял? – с укором спросил Нюкжин. – Полно рыбы, дичи,.. Зачем?
Полешкин смотрел не понимая.
– Что же было, упустить его?
– Мы теряем время.
Герасим промолчал, потом сказал, будто Нюкжин обращался вовсе не к нему:
– Андрей! Пойдем, поможешь принести.
Конечно, теперь надо разделать тушу, выбрать и принести мясо, принять меры к его сохранению. И как бы не хотелось продолжить маршрут, предстояло поставить лагерь.
Распаковали "трехсотку", достали топоры, ведра, рюкзаки, небольшой брезент, пустые мешки. Полешкин осмотрел все хозяйским взглядом, полез в кухонный ящик и достал брусок.
Обнажив охотничий нож, что висел у него на поясе, он стал оттачивать лезвие. Вслед за ним то же самое проделал Андрей.
Полешкин попробовал остроту лезвия на ноготь и удовлетворенно сунул нож в ножны.
– Пошли? – спросил он Андрея.
– Я с вами, – сказал Нюкжин. Командирские замашки Герасима раздражали, хотя его хозяйской хватке следовало отдать должное.
– А мне можно? – спросила Светлана, и трудно было определить, что побуждало ее – интерес или нежелание остаться на косе вдвоем с Асей?
Но и Асю оставлять, тем более одну, не следовало. Нюкжин на мгновение задумался, но Ася сказала: