Рассказы из Парижа
Шрифт:
Катя почувствовала вкус дикой грусти. Язак не поворачивался сообщить ещё и o самоубийстве Ромена Гари. Совсем ни к месту, видимо, просто от волнения она произнесла:
– Чтобы быть счастливым вдвоем, недостаточно быть несчастным поодиночке.
Но эту фразу Гари, которая стала крылатой, почти все уже знали. Разумнее всего было бы открыть и зачитать приготовленный доклад, где стройные и такие красивые фразы заканчивали выступление:
– Любимые писатели вне смерти!
У Романа Гари нет памятника из бронзы и гранита. У него нет могилы, и это хорошо, ведь он бессмертен! Не ищите его в Пантеоне – его там нет, он остался для нас в Пантеоне литературы! Жизнь продолжает жить в его произведениях! Ведь его
Но Катя не произнесла этих красивых фраз… ей почему-то вспомнилась песенка Александра Вертинского, которую так любила мама Ромушки и именно она прозвучала в день его похорон во вторник 9 декабря 1980 года на церемонии в Инвалидах.
Где вы теперь? Кто вам целует пальцы?Ведь Роман всегда по-старомодному целовал ручки дамам, может быть, выполняя пожелание матери сохранить славянскую традицию, а может быть и потому, что просто не мог жить без женского общества и всегда был уверен, что человечество может спасти только женщина. Без женщин нет жизни! Он нравился им, женщины его обожали! А он каждый раз при новой встрече думал, что, может быть, вот эта – та, которая нужна ему. Он ждал чуда – но чудом были его произведения, потому что все встречи, чувства, страдания, эмоции – всё служило материалом для постройки его романов.
Последним увлечением Романа была грациозная балерина Лейла Шеллаби.
С 1978 года они жили вместе, но это не спасло писателя от одиночества.
2 декабря 1980 года Ромен Гари сложил с себя полномочия Рыцаря Человечества. Он застрелился в своей квартире на rue du Bac…
Катя больше не могла произнести ни слова, Это не был комок в горле, как она часто читала в книгах, просто не было никакого горла и никаких слов. Только сердце болело так, что казалось, вся боль Парижа вливается в её грудь. Катя резко повернулась спиной к слушателям, взбежала на сцену и стала собирать свои бумаги. И только тогда напряжённую тишину спугнули громкие аплодисменты. Все хлопали стоя. Кивнув головой в знак признательности, Катя поспешно покинула зал, где с большого экрана внимательно следил за происходящим Ромен Гари.
Открыв кран с холодной водой в туалетной комнате, она пыталась «потушить жар лица», но внутренний жар – чем унять?
– Только бы поскорее ускользнуть отсюда, – подумала Катюша, – так не хочется присутствовать на коктейле, отвечать на вопросы или слушать глупые шутки. Продвигаясь к выходу медленно, но верно, обходя гостей с бокалами в руках и что-то радостно жующих, она вяло отметила про себя, что Франция – страна гастрономического национализма и оптимизма, как вдруг высокий заметный мужчина, «одетый в белое, как правда, полотно», остановил её вопросом:
– Вы ничего не сказали о посмертной записке Гари, почему?
Катя вздрогнула, взглянула ему в лицо, но не увидела глаз, спрятанных за темными стеклами очков. Но ей почему-то представилось, что они холодны и насмешливы.
– Если Вы ищите загадку смерти писателя, то эта записка не откроет тайну. Я знаю её, увы, наизусть и могу прислать Вам SMS. Она вытащила из сумки старенький, но верный мобильник и стала записывать его номер телефона. Катенька владела французским в совершенстве и говорила почти без русского акцента, но сегодня она допустила роковую ошибку, записав вместо 97–87.
Как часто бывает, что самые нелепые случайности меняют нашу жизнь… Даже не спросив его имени, она с облегчением выскочила на av. Gobelins. Словно узнавая Катю, верхушки деревьев радостно качались, устилая желтыми листьями тротуар. Разметавшиеся пышные волосы Катюша наскоро вплела в косу и вспомнила маму, говорившую ей с нежностью: «Осень моя золотокосая…»
Уставшие ноги сами несли её к спасательным стульям террасы ресторана «Антракт», но Катя решительно вошла в темноту помещения, где было пустынно и тихо.
Обязательная натура Кати требовала исполнить обещание – отправить незнакомцу последние слова её любимого писателя:
«Никакой связи с Джин Сиберг. Любителям разбитых сердец просьба не беспокоиться… Так в чем же причина? Возможно, ответ на этот вопрос следует искать в названии моей автобиографической повести "Ночь будет спокойной" и в заключительных словах моего романа "Лучше не скажешь". Я наконец достиг предела самовыражения. Ромен Гари».
В конце записки ей совсем не хотелось писать обязательные фразы французского этикета. Она просто подписалась – Катя.
В Лурде (Lourdes) – известном месте паломничества, куда с надеждой на выздоровление приезжают больные со всех концов света, на улице la Grotte находится женский монастырь Clarisses, получивший своё название от святой Клер, жившей ещё в XII веке и канонизированной в святые после смерти. С самого детства Клер тяготилась богатством и роскошью своей семьи и, когда ей исполнилось восемнадцать лет, убежала из замка, чтобы жить в бедности и молитве. Став вскоре настоятельницей женского монастыря, Клер творит чудеса исцеления больных. Поэтому не случайно, что именно в Лурде, где не иссякает чудодейственный целительный источник, в XIX веке был воздвигнут этот монастырь кларисс. Но даже в эту тихую обитель бесцеремонно ворвался интернет и модернизация, реставрация и перестройка гостевой части монастыря.
Руководил работами Andr'e Ledome. Он был потомственным архитектором, но не пошел по стопам своего известного, но так рано ушедшего из жизни отца. Andr'e стал редким специалистом по восстановлению монастырей. Ему нравилось проникать в тайну старых стен, возрождать их, вносить современное и оригинальное так гармонично, что казалось, по-другому и быть не должно.
Его мягкость, воспитанность, умение слушать собеседника, какой-то внутренний магнетизм и авантюризм души делали Andr'e центром любой компании. Мать нежно любила единственного сына и переживала за его неустроенную «монастырскую» жизнь. Она звонила сыну кажде утро, чтобы пожелать счастливого дня, и надеялась, что может быть сегодня он встретит ту, которая изменит его холостяцкую жизнь. А в праздники и выходные ждала его приезда в отчий дом, и её верная помощница по хозяйству Кристина мчалась на автомобиле на вокзал встречать Andr'e, нагруженного, как всегда, всякими подарками. Если позволяла погода, а в Ницце с её микроклиматом она позволяла довольно часто, стол накрывался на террасе, которую можно было назвать маленьким садиком, где помимо цветов росли вечнозелёные гималайские ели с длинной стекающей хвоей. Мать старалась накормить сына на целую неделю, считая, что монастырская еда это не еда, умоляя Andr'e обедать в ресторане. Но у молодого архитектора были свои принципы. Внутреннее чутьё ему подсказывало, что только окунувшись насколько это было возможно в монастырскую жизнь, он сможет оптимально решить и осуществить свои смелые проекты. Вот и сейчас, сидя напротив настоятельницы монастыря, внимательно рассматривающей дополнение к проекту, он видел её довольную улыбку.
– Интересно, сколько ей лет, – подумал Andr'e. Лицо в морщинах, а глаза и голос так чисты и молоды. А какое надо иметь терпение и любовь, чтобы руководить этим разновозрастным и многонациональным женским коллективом в «униформе».
Словно прочитав его мысли, настоятельница ответила ему:
– Любить – это значит видеть человека, каким его задумал Бог…
– И не осуществили родители, – закончил фразу Andr'e.
– Остроумно. Это вы придумали?
– Нет. Марина Цветаева. Наш учитель русского языка в лицее был так одержим Цветаевой, что я еще кое-что помню, хотя по-русски не говорил много лет. Не с кем…