Расстрелянная корона. Книга 1
Шрифт:
Невеста была облачена в свадебный наряд – платье из серебристой парчи и мантию, подбитую горностаем. Мария Федоровна сняла с себя бриллиантовую венчальную корону и возложила ее на голову Александры. После чего они прошли в дворцовую церковь, у входа в которую их ожидал Николай в форме офицера гусарского полка. Обряд бракосочетания совершил Иоанн Кронштадтский.
Свадебная церемония закончилась в два часа дня. Новобрачные поехали в Казанский собор, где был отслужен благодарственный молебен. Артиллерия произвела салют в триста один выстрел.
После богослужения новобрачные
Николай сделал это специально. Советники отговаривали его от столь опрометчивого шага, напоминали о трагической кончине деда, однако новый государь хотел показать народу, что он куда более доступен для подданных, нежели Александр Третий, живший под жутким впечатлением от убийства отца.
Неожиданная смерть Александра Третьего поставила нового императора в сложное положение. Сам Николай говорил, что он не ощущал себя способным принять тяжкое бремя власти.
Ко времени своего восшествия на престол Николай Александрович был мало известен в России. Мощная фигура отца заслоняла наследника-цесаревича. Конечно, все знали, что ему двадцать шесть лет, по своему росту и сложению он скорее пошел в мать, императрицу Марию Федоровну, имеет звание полковника русской армии, совершил необычное по тому времени путешествие и подвергся в Японии покушению фанатика, женат на внучке королевы Виктории. Но его мировоззрение, планы на будущее, характер, наконец, оставались для общества неясными.
В этой ситуации молодой самодержец стремился получить поддержку от лиц из ближайшего окружения. Одним из них стал обер-прокурор синода Константин Петрович Победоносцев. Немного позже, в ноябре месяце, император сблизился с Николаем Христиановичем Бунге, председателем Комитета министров, членом Государственного совета.
Новый император глубоко уважал своего отца. В начале царствования он не стал вводить новых людей в состав органов законодательной и исполнительной власти. В первые недели после восшествия на престол государь произвел только две существенные замены. Он уволил генерала И.В. Гурко с поста генерал-губернатора Польши и сместил министра путей сообщения Кривошеина.
Гурко сам подал прошение об отставке, так как понимал, что не сможет по причине личных отношений исполнять свои обязанности при новом императоре. Увольнение же министра путей сообщения произошло из-за того, что государю стали известны факты использования Кривошеиным служебного положения для собственного обогащения. Несмотря на то что проверка не нашла чего-либо противозаконного в деятельности Кривошеина, Николай Александрович посчитал, что подобная неосторожность в денежных делах недопустима для царского министра.
Увольнение Гурко совпало с приемом делегации польского дворянства. В Варшаве отставка генерал-губернатора вызвала радость и надежды на принципиальную и резкую перемену курса, проводимого в отношении Польши. Но эти радужные надежды не
Николай Христианович Бунге, по инициативе которого и состоялась отставка министра путей сообщения А.К. Кривошеина, усилил свое влияние на царя, к чему и стремился. Он возлагал особые надежды на нового государя в смысле изменения направления внутренней политики. Председатель Комитета министров рекомендовал императору продолжить реформаторский курс Александра Второго.
Этому противился другой советник государя, обер-прокурор синода Константин Петрович Победоносцев, советовавший императору следовать примеру своего отца. У Победоносцева перед Бунге было преимущество – завещание Александра Третьего. Николай свято чтил память отца. В окружении государя на начальном этапе правления разгорелась борьба за влияние между председателем Комитета министров и обер-прокурором синода.
Тот факт, что Бунге занял при императоре положение одного из доверенных советников, воспринимался в обществе как некоторый сдвиг политики царя влево. В земской России с надеждой и воодушевлением следили за деятельностью Бунге, так как помнили, что он участвовал в процессе освобождения крестьян.
В начале нового царствования повсюду заговорили о грядущих переменах. Многие надеялись, что государь отправит в отставку и обер-прокурора, и консервативных чиновников. Воодушевление либералов возросло, когда 1 января 1895 года в «Правительственном вестнике» был опубликован высочайший рескрипт на имя Бунге, в котором извещалось о награждении его орденом Святого Владимира первой степени. Многие обратили внимание на лестные отзывы царя о председателе Комитета министров. Вместе с Бунге были награждены известные либеральные бюрократы – К.К. Грот, М.С. Коханов, С.А. Мордвинов. Казалось, Бунге стал непререкаемым авторитетом для нового императора.
Но Победоносцев и не думал сдаваться. Он был встревожен нарастанием общественного движения и опасался повторения ситуации начала восьмидесятых годов, когда власть практически оказалась в руках либералов. Обер-прокурор синода перешел в наступление.
Он посетил императора 10 января 1895 года.
Николай Александрович, отличавшийся прекрасным воспитанием, самообладанием и живым умом, способным быстро схватывать суть любых вопросов, встретил советника радушно. Отметим, что государь ко всем без исключения, кроме, естественно, членов семьи, обращался вежливо, строго на «вы», в отличие от своих предшественников.
Он первым поприветствовал обер-прокурора:
– Здравствуйте, Константин Петрович! Рад видеть вас в добром здравии.
– Здравствуйте, ваше величество! – ответил Победоносцев.
Император предложил советнику кресло у стола, сам устроился напротив.
– Вы хотели серьезно поговорить со мной, Константин Петрович. Слушаю вас.
– Я подавал на ваше имя записку о необходимости укрепления самодержавия.
– Извините, Константин Петрович, не читал. Одну минуту. – Император подошел к столу, порылся в стопке различных документов. – Да, вижу. Записку принесли вчера, я просто не успел ознакомиться с ней.