Рассвет на закате
Шрифт:
«По крайней мере, — подумала она, поднимаясь по ступенькам в магазин, — нет никаких следов присутствия красного “порше” Тони. Может быть, представителем “Сотбис” оказалась женщина?» — Она радовалась непредвиденной задержке Тони и тому, что встреча с этим назойливым человеком откладывается на потом.
О, если бы Тони узнал о том, что она считает его надоедливым человеком. Его самолюбие бы пострадало.
— Доброе утро, — сказала Элинор Томасину, который наслаждался завтраком и ответил на ее приветствие,
— Потом поможете мне отодвинуть комод, надо протереть за ним.
— Конечно. Позовите меня, когда будет надо.
Утренняя почта, как обычно, лежала на столе Элинор. Толстая пачка конвертов, безусловно, счета, которые необходимо оплатить. Она знала, что Мэтт велел ей бы ей оплатить и все-таки будет лучше, если она спросит позволения у Бентона, хотя бы и ради дипломатии. И разобраться с чеками тоже надо. Она знала, что на счету магазина всего пятьдесят долларов.
Повесив свою ветровку на спинку старого виндзорского стула, она присела к столу, разбирая оставшуюся почту.
Один конверт привлек ее внимание: «Антиквариат Джиаметти».
Джон Джиаметти из города Джексонвиль. И почему она раньше о нем не подумала? Она с удовольствием работала бы на Джона. Он человек симпатичный и достойный.
Она вскрыла конверт, пробежала его записку, положила письмо рядом с телефоном и оглянулась.
Бен стоял у платформы вместе с Бентоном; она могла слышать их голоса. Мэри Энн углубилась в работу над викторианским игорным столом в дальнем конце выставочного зала.
Не желая чувствовать себя виноватой, Элинор набрала номер.
Джон Джиаметти обрадовался. Он недавно ездил по некоторым делам в Сент-Луис, надеялся, что их контакты не прервутся, и сказал, что всегда ценил опыт Элинор. Она должна перезвонить ему через неделю, и они договорятся.
Элинор откинулась на спинку своего стула, чувствуя, что гора свалилась с ее плеч. Джексонвиль был всего в тридцати милях от границы штата. Она сможет ездить туда-сюда, пока не встанет на ноги. А работать с Джоном — сплошное удовольствие.
Внезапно ей показалось, что день стал неизмеримо ярче — даже если ей придется посвящать Бентона Бонфорда в тонкости аукциона. Все будет хорошо, подумала она, если мне удастся удержать Бентона от покупки подержанного трактора с плугом.
Но сейчас ей в любом случае не следует волноваться.
«Вот видишь, что происходит, когда ты сама занимаешься собственной жизнью, Элинор?»
Но легкое беспокойство все же осталось, и она сказала себе, что ей следует, вероятно, позвонить и в другие места, хотя бы Гроссману, если уж не по всем номерам в списке, просто для подстраховки.
И Элинор взяла было список.
Но остановилась.
Она разорвала бумажку и беспечно бросила ее в корзину для мусора.
Подошел Бен, двигаясь слегка неуверенно, и сказал:
— Доброе утро. Вы нашли список с аукциона, что я оставил вам?
— Да, — ответила она, не добавив ничего больше. «Старый ты идиот», — подумала она, но ведь она любила его.
Бен и сам проворчал, потирая лысину.
— Нет дурака большего, чем дурак старый, — сказал он. — Со мной не происходило ничего подобного с тех пор, как моя любимая команда «Кардс» выиграла на чемпионате США. Мэри Энн зовет вас. А Бен ждет, когда вы будете готовы.
Элинор и Мэри Энн с трудом оттолкнули старый комод с оловянными ручками от стены. В награду за их старания обнаружились кошачьи сокровища, не востребованные владельцем, состоявшие из рукавицы из ангорской шерсти, большого высохшего мертвого сверчка, голубой пасхальной ленточки, которая исчезла с шеи Томасина несколько минут спустя после того, как ее повязали, и потрепанного розового шерстяного помпона.
— Проклятый кот, — пробормотала Мэри Энн, работая метлой. — Дайте мне тряпку для пыли и совок.
Зазвонил телефон. В то же самое время на пороге появился Бентон, вытирая тряпкой руки. Элинор крикнула ему:
— Вы можете снять трубку?
В конце концов, ведь магазин его. Так что он может начать учиться прямо сейчас.
Мэри Энн подобрала рукавицу, а сверчка, взвизгнув, смахнула на совок.
Элинор смотрела на розовый шарик, стараясь припомнить, где она могла видеть его раньше. Голос Бентона не был ей слышен. Она с трудом узнала бы по телефону Мэтта Логана — так хрипло он говорил. Но Бентон его понял и спокойно ответил:
— Да, сэр. Неопределенность мне не по душе. Я знаю, как хочу поступить с магазином. Если вы подготовите документы о партнерстве, я заеду сегодня днем, и мы их подпишем.
В хриплом голосе старого адвоката не звучало недовольства: он был удивлен и обрадован. У его секретаря сегодня выходной, но он с удовольствием выполнит эту работу сам.
— А Элинор должна подписывать?
— Элинор? Да, конечно. Но она-то может со мной увидеться в любой день. А вот ваша подпись очень важна: она удостоверяет ваши намерения.
— Очень хорошо. Вы дома?
— Да. Каменный дом на углу.
— Спасибо. И еще одно…
— Что же?
— Не говорите Элинор. Я хочу сказать, пока.
Старик удивленно промолчал, но комментарий оставил при себе и согласился. Племянник повесил трубку. Мэтт откинулся на подушки, закашлялся, подождал, пока пройдет спазм в груди, затем свесил ноги с кровати. Марта, наверное, будет ругаться, но будущее Элинор стоило некоторого усилия с его стороны.
Он даже принялся что-то напевать про себя, спускаясь вниз и направляясь в маленький домашний кабинет.