Рассвет на закате
Шрифт:
Он тихо ответил, и его слова были наполовину шутливыми, наполовину нет.
— Ну что же, попробуем все сначала.
— Хорошо. И я не стану орать на вас, если вы не будете орать на меня.
— Я не буду.
Он снял широкую загорелую руку с руля и протянул ей.
— Договорились?
Он не пытался продлить рукопожатие. Элинор освободила руку, положила обратно на колени, накрыла ладонь другой рукой, словно хотела сохранить теплоту и надежность, полученные от его пальцев. Что, конечно, было абсурдом.
Но внезапно она осознала, чего стоит прекрасный осенний день. Она может сказать Тони Мондейну,
Кто будет владеть магазином — дело другое. Но, что бы ни случилось, у нее будет работа у Джона Джиаметти. Христа ради она не будет просить.
И впервые после смерти Джулии Элинор Райт расслабилась. Совсем немного.
Глава 14
Дорога извивалась серой лентой между полей, которые теперь были голыми и коричневыми. Там, где берег реки круто обрывался, в сплетении ветвей, рядом с почтовым ящиком Крейнов, появилась новая табличка. Она гласила: «СЕГОДНЯ АУКЦИОН!», и более мелкими буквами было добавлено: «Акционер Ролли Карр».
— Вот наш поворот.
— Я угадал. — Бентон уже сворачивал на дорожку.
И «пикап» устремился вперед. Он был выше, чем машина Элинор, поэтому ветви хурмы царапали по крыше, а маленькие оранжевые плоды дождем сыпались на землю. С другой стороны дороги была изгородь, едва заметная из-за зарослей кедровника. Колея была глинистой, все еще мягкой после вчерашних дождей и хранила отпечатки колес недавно проехавших машин.
Бентон сказал:
— По-моему, мы не первые едем здесь.
Они выехали на колею, и машина стала пробуксовывать и трястись.
Элинор кивнула:
— Я уверена, что мы не первые. В округе Крейнов хорошо знают.
— У них ферма большая?
Интересно, что именно этот великан считает большим?
Элинор пожала плечами:
— Обширные пашни, свиньи и мелкий рогатый скот.
Они пересекли знакомый ей тоненький сверкающий ручей, бегущий по плоской поверхности известняка, осилили еще один подъем, сделали еще один поворот и оказались в самом хвосте вереницы «пикапов», фургонов, «джипов», трейлеров и нескольких «седанов». Все они были припаркованы в ряд по обе стороны дороги, оставив самым смелым водителям опасный центр. Далеко впереди, налево, виднелся дом Крейнов за изгородью из колючей проволоки, вокруг которого туда-сюда сновали люди, изучая ряды с различной утварью.
Элинор сказала:
— К сожалению, до дома Крейнов придется идти пешком.
«Пикап» Бентона уже совершал сложный маневр под ветвями поникшей сикаморы. Он взглянул на нее:
— Запереть двери?
В ее ответном взгляде таилось чуть ли не оскорбленное выражение:
— Нет. Конечно, нет.
Он пожал плечами, протянул руку на заднее сиденье и выудил помятую фермерскую кепку красного цвета. Бережно расправив ее, он сказал:
— Если природа питает отвращение к пустоте, фермер питает отвращение к непокрытой голове. — Бентон улыбнулся Элинор из-под изогнутого козырька. — А вы так и собираетесь красоваться в этих очках? В них вы похожи на сову.
— Я думала, — сказала Элинор, — что мне придется сидеть за рулем. — Этого ответа было достаточно, хотя он и не был правдивым на сто процентов. Она сняла очки и положила их в сумку. — Разрешите я слезу с вашей стороны. На моем сиденье с краю полно острых заусениц.
Он вылез из машины и бесцеремонно подхватил ее.
— Я должен быть все время с вами или же могу знакомиться со всем этим самостоятельно?
— А вы намерены назначать цены?
— Я могу взять номер. Правда, только в том случае, если увижу что-нибудь, без чего мое сердечко не сможет обойтись.
Проходя через скрипучие ворота, они привлекли к себе пристальное внимание. Элинор ощутила, как по толпе пролетел шепоток, ибо Бентон Бонфорд был не из тех, кто остается незамеченным.
Она почувствовала, что кто-то коснулся ее руки, это была Мэй Крейн.
— Ваша вещица в коптильне, — прошептала пожилая леди. — Не беспокойтесь. Больше никто ее не видел.
Улыбнувшись в знак благодарности, Элинор проследовала дальше, направляясь к высокому фургону распорядителя аукциона, втиснутого между длинными столами, уставленными фаянсовой посудой, кухонной утварью, ведрами для воды, банками и приспособлениями для выбивания пыли из ковров. На обитом железом краю стола лежали коробочки с булавками, стояли три утюга и таганок. Внизу на утрамбованной земле лежали старые эмалированные кастрюли и стояли картонные коробки, набитые всяким хламом.
Элинор сказала:
— Привет, Пат! — обращаясь к жене распорядителя аукционом, взяла картонный номер и кивнула самому распорядителю в высокой ковбойской шляпе и с напыщенным лицом.
Он в ответ тоже кивнул, щелкнул по микрофону, в результате чего раздался гулкий звон и испуганные голуби вспорхнули с крыши амбара. Он сказал:
— Ну ладно, ребята, давайте разберемся с кухонной утварью. Собирайтесь-ка здесь. Мы начнем наш маленький пикник через пять минут, добрые люди, берите свои номера. Если у вас нет номера, цены не принимаются. — Затем, все еще держа руку на микрофоне, аукционер наклонился со своего возвышения к Элинор и сказал: — Привет, Элли, рад вас видеть. Кто этот здоровяк?
Элинор представила Бентона, и мужчины обменялись коротким рукопожатием. Бентон взял номер для себя, пробурчал: «Увидимся, детка» — в ухо Элинор и смешался с толпой.
Ролли Карр наблюдал за ним со своего возвышения, затем наклонился и сказал:
— Он случайно не занимается армреслингом?
— Чем?
— Армреслингом. Тут неподалеку в понедельник будет соревнование, сделаны хорошие ставки, а мой протеже растянул большой палец.
— Честно говоря, я не знаю, — ответила Элинор, смеясь. — Спросите его самого. Пат, здесь есть что-нибудь, что не указано в перечне?
Жена распорядителя просмотрела свои списки.
— Почти нет. Где-то в летней кухне есть сервиз с розовой глазурью, и неожиданно привезли стаканы из красного стекла. Большинство не указанной в списке утвари поступит сюда завтра, когда будут продавать скот и оборудование фермы.
Элинор кивнула, не проявив никакого интереса к чему-либо. Когда она отходила, Ролли снова постучал по микрофону и пропел:
— Ну ладно, ребята, хорошо. Вот и мы. Подними-ка лот номер один, Джордж, чтобы ребята видели. Отличная старая молочная крынка, и, Джордж, прибавь-ка еще пару глиняных кувшинов. Два доллара, два доллара, кто даст три?