Рассвет на закате
Шрифт:
«Спасибо тебе, Господи, за твои маленькие милости!» — А она-то уж испугалась, что придется ждать, пока не пройдет очередь изделий из стекла, а их было слишком много.
Элинор потихоньку подобралась поближе и заняла позицию, держа в руке карточку с номером. Ролли взглянул на нее сверху вниз, не скрывая удивления. Держа микрофон в руке, он наклонился и одними губами спросил ее:
— Чего вы хотите, Элли?
— Корову.
— Да вы шутите!
— Нет, я хочу ее.
— Есть что-нибудь, о чем
— Ничего.
— Ну ладно. Давайте.
С добрым юмором он разобрался с двумя коробками «Ридерс Дайджеста», с пачкой полотенец с календарями и с корзиной для сбора яблок, наполненной елочными игрушками. И затем его помощник взял в руки корову и поднял ее над головой.
Ролли сказал:
— А теперь, ребята, посмотрите-ка на это выдающееся создание, у нее даже и вымя имеется, покажи-ка его, Джордж, и вот я назначаю цену: скажем, один доллар, один доллар…
Ролли взглянул на Элинор. И она подняла свою карточку с номером.
— Значит, один доллар. Как насчет двух?
— Два, — раздался робкий голос из глубины.
Элинор дала два с половиной.
Робкий голос сказал:
— Три.
Элинор кивнула.
Ролли продолжал бормотать:
— Три доллара, три доллара, могу я получить три с половиной?
— Три с половиной.
Дошло до пяти, и в торгах остались только Элинор да владелец робкого голоса, затем цена поднялась до шести долларов, а потом — до десяти. Элинор в раздражении бросила торговаться, но прежде чем писклявое сопрано в толпе наконец заключило сделку, Ролли продолжил:
— О’кей, номер тридцать восемь, я вас вижу, и цена — десять с половиной, могу ли я получить одиннадцать, отлично, одиннадцать, а как насчет одиннадцати с половиной?
И невероятный уродец пошел с молотка за двадцать пять долларов и достался номеру тридцать восемь.
Элинор попыталась разглядеть этого человека, но ей мешала коренастая толстенькая леди, вцепившаяся в ночной горшок с ручной росписью и прижимавшая его к своей обширной груди. Элинор пожала плечами, все еще борясь с раздражением, и пошла через толпу к Пат Карр, чтобы та могла оформить ее покупки.
В целом она была довольна собой. За двадцать пять долларов Мэри Энн может обзавестись двумя пурпурными коровами и лампой в форме сиамской танцовщицы. Или чем-нибудь подобным. А до Рождества еще долго. А она все-таки получила то, зачем приехала, да еще купила превосходное зеркало, заплатив за него втрое дешевле. Не так уж плохо для одного дня.
Обойдя ярмарку, она наконец нашла Бентона в компании еще двух парней в клетчатых рубашках и фермерских кепках; они прислонились к забору и молчаливо созерцали стадо свиней. Она сказала:
— Привет!
И все четверо обернулись и уставились на нее.
Элинор подумала: «Мне хрюкнуть или замычать?» — но сказала Бентону вместо
— Если вы подгоните фургон, мы сможем все погрузить сейчас.
— Конечно, — ответил Бентон и оторвался от изгороди.
— Отличный парень, — сказал Джим Крейн, глядя в глаза Элинор.
Второй парень добавил:
— И отлично разбирается в свиньях.
Свинья хрюкнула.
— Кто я такая, чтобы оспаривать такое единодушное мнение? — рассмеялась Элинор.
На обратном пути в город она сухо заметила:
— Вы произвели фурор среди местного населения.
Бентон взглянул в зеркальце заднего обзора, в котором увидел, что материя, которой они обернули покупки, развязалась и полощется на ветру. Он слегка сбавил скорость. Его голос прозвучал сухо:
— Местные. Это что, синоним «деревенщины» и «красной шеи»?
— Нет, конечно, нет.
— А прозвучало именно так.
«Ты что, решил затеять ссору, Бентон?» — Но она не намерена ввязываться в нее. Вместо этого Элинор легкомысленно спросила:
— Вы купили ферму? — И тут же пожалела, потому что возможный ответ представился ей ужасной правдой: а что если цена фермы совпадает с ценой от продажи магазина?
Не пришла ли ему в голову та же самая мысль? Его ответ был коротким:
— На какие деньги?
Она торопливо сменила тему:
— Вы серьезно говорили о том, что вашу землю затопят?
— Да.
— А у вас есть какой-нибудь выбор? Вы можете продать участок?
— Все мои соседи уже продают свои участки.
— Правительство поступает с вами нечестно.
Бентон произнес, пытаясь сменить тему разговора:
— Да, местечко у Крейна хорошее. Немного леса, полно воды, постройки крепкие и богатые земли под поля.
— Да еще свиньи.
— И свиньи.
Он наклонился вперед, крепко сжимая губами сигарету, и нажал на кнопку зажигалки. Скосив на нее свои карие колдовские глаза, спросил:
— А вы имеете что-нибудь против свиней, леди?
— Бекона я ем не больше остальных. Но я должна признать, что мое знакомство с первоисточником можно назвать скорее косвенным. Самое большое впечатление на меня произвело то, что свиньи слишком любят барахтаться в грязи.
— Не слишком. Свиньи так же любят чистоту, как и все остальные животные. А еще они не любят жару. Если их держать в прохладе, они не будут валяться в грязи. Вот вам урок сегодняшнего дня, — закончил он и рассмеялся, затушив окурок в пепельнице. — Фу! Пива с Беном мы еще попьем, а вот курить надо бросать. Мне в рот словно опилок напихали!
— Но, кажется, это не отбило у вас охоту к поеданию мучного?
— Пироги и торты, милая девочка, я ем всегда, когда мне попадается аппетитный кусочек. Моя милая женушка, Джилл, слава Богу, не возражала против этого.