Рассвет пламенеет
Шрифт:
Вскочил и Рычков. Было неудобно бежать с неуклюжим противотанковым ружьем. А впереди уже всколыхнулось дружное «Ур-ра-а!..», и Рычкову хотелось быть вместе с другими, но Метелев подал команду:
— Ложись!
Лежа в грязи, Рычков тоскливо думал: «Четвертые сутки и все так вот: вперед — ложись!».
— Н-ну! — прозвучал голос комбата. — Опять залегли, Метелев?
Старший лейтенант не ответил, но Рычков старался угадать, о чем он думал.
Симонов пригнулся, вглядываясь в дорогу, идущую от Гизеля на Архонскую. До канавы у обочины шоссе было совсем близко.
— Еще бросок, — сказал Симонов. — У дороги укроемся, надо вперед, Метелев.
— Не поднять людей, — возразил тот. — Видите, какой огонь бушует.
— Требуху свою пожалеют, встанут, — с ожесточением сказал Рычков. — Невозможно лежать под огнем.
— Вот уже два мнения, — с упреком отметил Симонов. — Пересыпкин, две оранжевых и одну красную — давай!
— Есть — две оранжевых и одну красную!
Захваченный общим движением вперед, Рычков, взглянув по сторонам, представил с поразительной ясностью всю картину второго броска — не штурма и не атаки, а короткого рывка, с расчетом на одну лишь пядь земли, которую все еще занимал противник.
Третья красная ракета означала — ползти! Конечно, насколько хватит терпения и насколько это будет возможно.
Рычков полз рядом с Метелевым. На полпути Метелев взял его за ворот, притянул к себе, зашептал:
— Пробирайся до мостика. Оттуда будет хороший обстрел из противотанкового ружья.
— Есть, — шепотом ответил Рачков.
— Я сейчас подниму роту, не зевай! Быстрей работай ногами.
— Есть не зевать.
Рядом полз Симонов. И вдруг он сделал рывок и необычно звонко крикнул:
— Вперед!
И снова послышался топот человеческих ног. Ярче засветились ракеты, и воздух стал дымчато-лунным.
Рычков увидел Симонова, скатившегося в глубокую канаву у дороги и сразу сунувшего руку в карман.
— Перекурим это дело, — предложил он Метелеву так же спокойно, как говорил, бывало, после учебно-тренировочных занятий. — Вот тебе и не поднимем, уважаемый Михаил Павлович! Подняли, раз надо!
— Тут затишней, — согласился Метелев. — У вас, товарищ майор, не найдется на маленькую закруточку?
— Я же сказал, перекурим. Означает сие — приказ!
Хотя Метелев и знал, что Симонов вновь скомандует: «Давай!», он смотрел на майора влюбленными глазами. Страдание в эти бессонные ночи и тяжесть на сердце за павших смягчались сознанием, что оба они вместе разделяют опасность и все трудности жестокого и непрерывного боя. Давным-давно Метелев перестал обижаться на Симонов за его придирчивый нрав.
— А дальше какая задача? В Гизель вступим? — спросил он.
— Краешком пройдем. Будем обтекать с правого фланга, за жабры чтоб взять… И вообще дивизии приказано больше выбрасывать вперед правое крыло.
— По-видимому, ставится задача — прижать противника к горам?
— По-видимому, — неопределенно ответил Симонов. — Пересыпкин!
— Я слушаю вас, — мигом откликнулся связной.
— Как ты полагаешь, должны мы знать, что делается у нас на левом фланге?
— Конечно, товарищ майор, это моментом разузнаем.
— Там комиссар, повидайся…
— Есть повидаться с комиссаром.
— Почему у них там затихло?.. Странное дело, не понимаю причины.
— Я им так и скажу…
— Он сам тебе скажет, что надо.
Наступил рассвет. Сквозь туман проступили очертания построек Гизеля. Стали различимы силуэты тополей. Оглядываясь с дороги налево, Симонов еще раз убедился, что батальон выдвинулся к противоположной стороне Гизеля.
Тем временем туман постепенно поднимался кверху, скапливаясь в сгустки. Ветер раскидывал косые тучки, разгоняя по небу длинные дымчатые полосы.
Симонов приказал младшему лейтенанту Пантелееву продвинуться со взводом вперед и произвести разведку.
Прибежал Пересыпкин.
— Нету в Гизеле! — выпалил он, не переводя дыхания.
— Кого нету? Что ты болтаешь?
— Врага нету, товарищ майор!
С минуту Симонов молча смотрел на Пересыпкина.
— Ясно. — Он обернулся к Метелеву. — Воспользовались ночью и оторвались от нас.
— Не от хорошей жизни бегать стали. Черт с ними.
Сидя на бровке канавы, Симонов заглянул Метелеву в глаза:
— Вам следовало бы лучше подумать…
— Товарищ майор, но ответьте мне…
— Вперед приказываю… Вот мой ответ.
Уже в походе, догоняя отступающего противника, Симонов примирительно сказал Метелеву:
— Не-ет, с Кавказа полегонечку удрать мы им не дадим! А если некоторым посчастливится, так уж только чтобы без штанов удирали. Технику пусть оставят здесь. Чтобы второй раз с Макензеном нам не встречаться.
XVIII
В первые дни гизельской операции Клейст не без основания испытывал удовольствие от действий своих войск. Через каждые два часа адъютант приносил ему ленточки радиограмм от Макензена, сообщавшего о накапливании сил для решительного штурма Терского рубежа.
— Завтра! — сказал майор Шарке, положив перед командующим очередную сводку. — Макенезен сообщает: к штурму готовы! Наш почтенный генерал завтра будет за Тереком!
Клейст с нетерпением ожидал момента, когда, наконец, накапливание сил будет закончено. И вот сейчас ему показалось, что теперь наступит тот желанный мир между ним и командующим танковой армией, в который оба генерала прежде не верили, но к которому Клейст всегда стремился. В первую очередь он, генерал-полковник Клейст, старался продемонстрировать полное согласие с генерал-полковником фон Макензеном. Конечно, Клейст не верил в то, что Макенезен мог бы вдруг почувствовать к нему что-нибудь вроде привязанности, но все же отношения их, по его мнению, — должны были бы стать более дружескими. Этого требовала деловая заинтересованность.