Рассвет (сборник)
Шрифт:
— Вот чудачка! На примусе загораю. Поняла?
Галя засмеялась. У него же смеялись только глаза, лицо оставалось серьезным.
— Послушай, Федя, в нашей самодеятельности ты бы лучшим артистом был. Приходи на занятия!..
— Спешу, как слепой в кино. Сейчас возьму разгон с Малахова кургана, — резанул он ее колючим взглядом. — Всю жизнь мечтал кривляться на сцене.
— Ты не понимаешь… Самодеятельность — это же культурный отдых, искусство…
Федька нарочито зевнул.
— Искусством занимаются
С минуту шли молча.
Федька уклонялся. А Галине так хотелось привлечь к общественной работе этого популярного у молодежи парня. Тогда бы за ним потянулись и другие. Но как ты на него повлияешь? С какой стороны подойти? Вспомнила, как однажды Настя рассказывала, какую смешную историю написал Федька о Николае Мовчане и трактористах своей бригады. Может, подъехать с этой стороны?
— А ты, Федя, никогда не пробовал писать? — спросила Галина.
— Почему? Брату письма в армию пишу, деду, а как-то даже плакат сочинил: «Урна твой друг — плюнь в нее!»
— Нет. Я серьезно. У тебя пытливый ум и острый глаз. По-моему, у тебя есть творческая жилка.
Федька не ответил, бросил быстрый взгляд на задумчивое лицо девушки. Открыл дверь клуба, вслед за Галиной переступил порог и остановился как вкопанный. На сцене перед пустым залом Стукалов с женой пели романс. Сбоку на стуле сидел баянист.
— Теперь лучше, но все равно после третьего такта надо делать немного более плавный переход, — обратился Стукалов к баянисту. Он нагнулся и правой рукой проиграл на баяне мелодию: — Вот так, понял?
— Сейчас еще раз попробую.
Галина молча посмотрела на Федьку. Тот опустил глаза.
…А на следующий день он встретил ее на улице.
— Что вы там поручите мне в самодеятельности? — спросил с несвойственной ему покорностью.
— Художественное чтение, или же в скетчах будешь играть…
— Давай я лучше ведущим буду, хорошо?
Глава сорок пятая
Концерт художественной самодеятельности состоялся в первых числах февраля. Несмотря на большой снегопад, в клубе было полно людей.
Колхозникам понравился хор, танцевальная группа, куплетисты. Долго аплодировали Стукаловым. Но особый успех имел Федька.
После выступления хора вышел он из-за кулис и начал рассказывать, словно во время перекура среди ребят.
— Недавно в районе встретил я одного знакомого, заведующего хреново-уксусно-горчичным цехом промкомбината. Он где-то на какой-то выставке видел редких гибридов от скрещивания разных животных. Есть, говорит, там гибрид от гадюки и ежа. И знаете, что получилось от этого скрещивания? Шесть метров колючей проволоки!
В зале прокатился смех. Федька переждал немного, а когда стало тихо, спокойно продолжил:
— Но какая польза от такого гибрида? Сами подумайте: ни кожи, ни молока, ни мяса. Что? — вдруг резко обернулся назад Федька и подошел к двери, которая вела за кулисы, сделал вид, словно кого-то слушает. Потом громко крикнул в притихший зал:
— Сергей Сергеевич Чугунов, здесь?
— Здесь!
— Вот он сидит!
— В чем дело? — обманутый игрой Федьки, доверчиво поднялся Чугунов.
— А-а-а, приветствую вас, — поклонился Федька. — Вот товарищи только что мне рассказали, что Сергей Сергеевич проводит на своей ферме важный научный эксперимент…
Чугунов даже шею вытянул.
— Поскольку кормов у него заготовлено мало, то он хочет вывести гибрид от коровы и бурого медведя. Летом этот гибрид — творение ума нашего заведующего фермой — будет питаться на выпасе, зимой будет сосать лапу, а молоко будет давать круглый год.
Раздался хохот.
Чугунов сердито плюнул и сел, стараясь спрятать лицо от соседей.
За один вечер Федька приобрел громкую славу. Остроты рождались у него сами собой, после каждого номера. В зале взрывался смех, как только он выходил из-за кулис.
Больше всего радовался его успеху дед Яким.
— Вот тебе и Федька! Черт, а не парень… Умная голова! — восклицал он. — Я всегда говорил, что язык у него соответствующий, только до сих пор не находил настоящего применения. Дед толкнул Степаниду, хозяйку Галины, которая сидела рядом.
— Слышишь, кума, талант! Умеет владеть словом. А слово, оно, знаешь ли…
Но бабка Степанида недолюбливала Федьку.
— Чего толкаешься? Отстань, сатана! Разгулялся тут!
Дед Яким крякнул и махнул рукой: что, мол, говорить с темной.
Колхозники расходились, подсмеиваясь над теми, кого критиковали со сцены. Но участники самодеятельности, собравшись после выступлений за кулисами, были удивлены словами Стукалова.
— Плохо, неотработанно, каждый номер звучит сам по себе. Нет цельного впечатления, — говорил он. — У тебя, Федор, много пустословия, просто зубоскальства. Экспромт вещь хорошая, но готовить каждый номер нужно заранее, продуманно… В общем, силы у нас есть. Теперь остается работать и работать. На районном смотре мы должны занять первое место!
Федька сперва было надулся, но радостное настроение от успеха не оставляло его. Нет, теперь никакая сила не заставит его покинуть сцену.
Где-то через неделю Федька встретил Галю возле ее дома, когда она возвращалась с работы.
— Здравствуй, — бодро поздоровался он, но всегда озорные глаза сегодня почему-то смотрели в землю. — Хорошо, что встретил тебя. Дело одно есть.
Галя знала, что эта встреча совсем не случайна. Еще издалека она заметила, что Федька стоит возле ее квартиры, явно кого-то ожидая.