Рассвет (сборник)
Шрифт:
— Ну, а как же читают?
— Вот так. Наощупь.
Виктор развернул книгу, поднял лицо вверх, положил на страницу руки и указательными пальцами начал водить по рельефным строкам слева направо. Растягивая начал произносить слова:
Катюша, перышки чистишь?..
Катя покраснела, кивнула головой…
Раньше Галине казалось, что она уже хорошо знает Виктора, а тут на тебе, такая неожиданность. Что за удивительный человек этот Виктор! Он так просто и свободно читает этот необычный шрифт, о существовании которого она даже не знала! Это вызвало уважение,
Да, она уважает его, очень уважает, но не любит. И от этого чувствует себя словно виноватой. Обманывать же себя и его не может. С невольным страхом думает о том, что будет дальше. Ведь наступит минута, когда она должна будет сказать ему правду. Ей не хотелось обижать парня своим равнодушием. Ведь она потеряет давнего школьного товарища, пока что единственного близкого здесь для нее человека. Поэтому любой ценой надо оттянуть этот разговор.
Виктор закрыл книгу. Галина знает, что теперь он начнет ей что-то рассказывать, будет говорить с увлечением, будет стараться увлечь и ее своим настроением. Потом его ладонь, словно случайно, ляжет на ее руку. Он будет пожимать ее все крепче и крепче, пытаясь заглянуть в глаза. Голос его начнет дрожать. Галина отмечает все это с холодным любопытством стороннего наблюдателя и каждый раз неожиданно для Виктора перебивает его каким-то замечанием вроде: «У Насти сегодня Машка, лучшая свинья, заболела. Даже пойла не пьет. Что с ней случилось — не можем понять». Вздыхает и встает со скамьи.
Виктор сразу хмурится, обиженно сопит, просит посидеть еще, но в его голосе уже звучит неуверенность и растерянность.
Так было и на этот раз. Виктор восхищался силой человеческого ума: ведь для слепого, казалось бы, закрыта вся красота мира, все радости жизни; но кто-то изобрел специальное письмо, и глаза слепого открылись. Он видит голубое небо и зелень трав, чувствует трепет листьев на деревьях, прослеживает полет журавлей.
— Да, человек — это звучит гордо. Помнишь Горького? — спросил Виктор, придвигаясь ближе.
Галина молчала. Следила не столько за ходом рассуждений Виктора, в которых на этот раз не было ничего нового, сколько за тем, как он будет вести себя дальше.
В клубе заиграл баян. Не дожидаясь, пока Виктор возьмет ее за руку, Галина поднялась, привычным движением одернула платье и предложила:
— Витя, пойдем со мной в клуб.
— В клуб?.. Зачем? — отшатнулся Витька. — Я так хотел сегодня поговорить с тобой…
— Мне обязательно надо взять в библиотеке одну книгу. Я совсем забыла. Пойдем, пока не закрыли.
Глава четырнадцатая
На следующий день приехал корреспондент областной комсомольской газеты — очень подвижный, жизнерадостный паренек.
Два часа он искал председателя колхоза. Наконец, обойдя все село, снова прибежал в контору. На этот раз Матвей Лукич был у себя в кабинете.
— Семен Чижук, — вытирая пот, представился корреспондент и подал Матвею Лукичу удостоверение. Снял с головы соломенную шляпу, открыл чемоданчик, в котором лежал блокнот, фотоаппарат, полотенце и завернутые в бумагу бутерброды.
— У меня времени мало, всего два дня, а задача солидная — привезти семь материалов, побывать, по меньшей мере, в трех колхозах. От вас мне нужны данные о первом дне уборки зерновых. У вас же я должен организовать интервью молодых комбайнеров, а также описать опыт молодых животноводов, — выпалил корреспондент, отвинчивая колпачок авторучки и быстро перелистывая блокнот.
— Какая еще уборка? — пробормотал Матвей Лукич. — Жатву начнем только дня через три-четыре. Хлеб еще не созрел.
— Как не созрел?! А мне задание дали. Редактор предупредил, чтобы без жатвы не возвращался. Голову, говорит, оторву. Передовые же колхозы уже начали.
— Ну, так и езжайте в передовые…
— Послушайте, но вы же, наверное, делаете разные там прокосы, обкосы и знаете, что будет в первый день уборки?
— Я-то знаю. Но ведь в газету нужны факты. Правда? Ты же сам не захочешь писать липу!
— Правильно. Нужны факты! — подтвердил Чижук. — Тогда я сделаю у вас репортаж на току: «Мы готовы!», и разговор с комбайнерами. А с началом уборки может в другом колхозе повезет.
— Вот о животноводах у нас материал найдется, — сказал Матвей Лукич. — Работает у нас свинаркой одна девушка, приехала из города, с комсомольской путевкой. Начала вроде бы неплохо. Но у нее еще разные идеи в голове бродят, отвлекают внимание от основного дела. Неплохо бы поддержать, похвалить — глядишь, еще по-настоящему полюбит свою работу. Это было бы хорошо. Правда?
— Из города, с комсомольской путевкой? — аж подпрыгнул Семен.
— Да, окончила десятилетку.
— Да этот же материал — гвоздь номера! Где ее найти? — схватился корреспондент за шляпу.
…Галина только села обедать, как открылась дверь, и на пороге появился незнакомец. Корреспондент уже успел побывать на ферме. Представившись, засыпал девушку многочисленными вопросами. Где училась? Когда приехала? Сколько уже времени работает? Записав все это, потащил на улицу фотографироваться. Долго выбирал нужный ракурс, заставлял улыбаться. Щелкнул несколько раз аппаратом и снова, вернувшись в комнату, набросился с вопросами.
— Мы сюда с путевками вдвоем приехали, — объяснила Галина. — Я и Виктор Костомаров. Он работает в тракторной бригаде.
— Костомаров здесь?! Вот здорово! Надо с ним увидеться. После совещания выпускников мы напечатали его портрет в газете и выступление. Боевой парень. Как мне его найти?
— Их бригада сейчас в восемнадцати километрах отсюда. Быстро не доберетесь.
— Вот досада. А меня время, к сожалению, поджимает. Ну, а как он работает, выполняет комсомольские поручения, какая общественная нагрузка? Чем занимается в свободное время?
Галина не могла сказать, как он работает. Виктор об этом не говорил, а сама она не интересовалась.
— В общественную работу мы еще не включились, поручений нам пока тоже не давали, — призналась Галина. — В свободное время он… пишет стихи, — вспомнила она о тетради. — Вот посмотрите!
Чижук поспешно перечитал несколько страниц.
— Послушайте, это же сила! Просто убойный материал! Сделаем подборку под заголовком: «Колхозный поэт». Здорово! Эх, жаль, фотографии его нет. Хотя, кажется, тогда на совещании несколько раз фотографировали. Я думаю, он не обидится за то, что мы опубликуем стихи без разрешения. Я знаю — поэты любят славу.