Рассвет тьмы
Шрифт:
Сестра вытаращила глаза, но не издала ни звука. Я решила воспользоваться ее замешательством:
– Он убит при тех же обстоятельствах, что и Саммер. Я должна поймать связующую нить, ухватиться за нее и выяснить, что объединяет двух магов и их смерти!
– Не считаешь, что это жестоко?- громким шепотом поинтересовалась побледневшая Мишель.- Тебе в голову не приходило, что твоей старшей сестре нужна поддержка?
Я, нетерпеливо подпрыгивая, с мольбой в глазах посмотрела на нее. С минуту понаблюдав мое детское паясничество, сестра скривилась и закатила обреченно глаза.
– Считай, что я согласилась. Тешу себя одной только мыслью - что твое бессердечие кому-то во благо,- она направилась к лестнице, неся перед собой полный стакан воды и чудом не расплескивая его.- К тому же, в состоянии Моники, ей будет приятно любое проявление интереса к личной трагедии.
Я бесшумно похлопала в ладоши и посеменила за Мишель. Так бегут за старшей сестрой, которая пообещала дать поиграть со своей любимой игрушкой.
Моника сидела на диване в красивом цветастом платье до колен, теребя в руках носовой платок. Тушь для ресниц потекла, а попытки сестры стереть разводы под глазами не пошли на пользу, только все лицо измазала. Как только я переступила порог комнаты, то мгновенно ощутила плотную, как утренний туман, силу Моники. Она заполняла помещение, как ванну теплая вода ванну. Боль выплескивалась из нее импульсами силы, которые я чувствовала кожей. И я точно знала, какова она на цвет - золотисто-оранжевая, как лучи закатного солнца.
Мишель расположилась на полу перед Моникой, скрестив ноги и поставив перед собой стакан с водой. Я же направилась к дивану. Когда остановилась рядом со старшей сестрой, в глаза бросилась несвойственная ей бледность и темные, почти черные круги. Глаза сестры поблекли, обесцветились. Болезненные синяки, будто из Моники уходила жизнь. Моргнув, я посмотрела на нее вновь, но наваждение прошло. Тушь для ресниц, ничего более.
Опустившись на диван, я закинула ногу на ногу и сложила руки на коленях. Всхлипывая, Моника смотрела мимо нас, а я подбирала нужные слова. Нельзя спрашивать в лоб о бывшем любовнике, сыгравшем в ящик - стоило быть мягче и деликатнее, чтобы не ранить и без того ранимую сестру. Неужели Странник был прав, и я не способна любить даже родных? Он настолько хорошо меня знал?
Я вдыхала аромат духов Моники, такой же яркий и цветочный, как ее платье. Желтый, красный, зеленый, оранжевый - пестрые цветы рассыпались по ткани, с плеч по всему подолу. Желтые туфли на высокой шпильке, пояс из атласной желтой ленты - она безупречна всегда. И даже прическа: идеальные, блестящие локоны, ниспадающие на плечи и рассыпающиеся по спинке дивана. Вот только лицо Моники выглядело не как обычно. Она словно состарилась лет на пятьдесят, побледнела и истончилась, как ветхая бумага. Моника повернула голову, словно услышала мои мысли, и только сейчас заметила меня. Я непроизвольно вздернула брови, зеркально отражая ее движения.
Мгновение она смотрела на меня, а потом ее лицо разгладилось, глаза заволокло пеленой слез. Моника потянулась ко мне и задушила в объятиях, громко шмыгнув носом. Не ожидающая такого поворота событий, я погладила ее по спине, осторожно касаясь ладонями, будто боялась навредить. А потом взглянула на Мишель, ища в ее лице поддержки. Беззвучно хмыкнув, она покачала головой и отвернулась, пряча улыбку. Наверно, от переживаний мы по-своему сходили с ума.
– Это ужасно,- всхлипнув, Моника зарыдала в мое плечо. Я снова покосилась на сестру, сидящую на полу. На кухне я решила, что она наливает заботливо воду для страдающей Моники, но сейчас наблюдала, как она жадно утоляет жажду.- Кеннет не заслужил такой смерти!
– Какой?- удивилась я и отстранилась.
Моника прекратила плакать и испуганно заморгала слипшимися ресницами. Выглядела она невероятно уязвимой и невинной.
– Его же убили бэлморты, так сообщают в газете!
– Да, верно,- протянула я, и Моника вновь всплакнула и обняла меня. Ее обжигающая сила проливалась и щекотала кожу, я невольно отодвигалась, прижимаясь к дивану.- Ничего умнее полицейские не придумали.
– Он был таким милым...
– Ты же его терпеть не могла?!- вновь встряла я и отстранилась. Моника опять замолчала и уставилась на меня. Где-то за ее спиной на полу Мишель поперхнулась, отпивая воду из стакана, и выплюнула ее обратно.
– Эшли,- снисходительным тоном протянула Моника.- Мы все ссоримся. Иногда бесим друг друга, но не желаем смерти. Да, он бросил меня. Да, я не смогла простить ему измену, но никогда бы не пожелала.... Бред какой-то,- она нахмурилась и растерянно потупила взгляд.
– Чем он занимался?
– Торговал недвижимостью....
Я помотала головой.
– Кроме работы.
– Зачем тебе это?- Моника насупилась, будто я спросила ее о чем-то постыдном.
– Хочу понять, что за человек был Кеннет.
– Он был милый,- печально, но с нежной улыбкой на губах повторила Моника.- Бабник и лизоблюд, но милый.
– Вы часто сталкивались по работе?- гладя Монику по плечу круговыми движениями, осторожно спросила я.
– Почти каждый день.
– Он отлучался куда-нибудь?
– Я не знаю.... Мы же с клиентами работали, разъезжали по домам, выставленным на продажу.
– А его привычки? Что-нибудь странное или подозрительное замечала?
– Эшли,- Моника шмыгнула носом и с укором взглянула на меня.- Если ты о его пристрастии к крови невинных младенцев или хождении обнаженным под луной, то нет, ничего странного! Для него, по крайней мере.- Она иронично выкатила глаза и сразу же их раздраженно закатила.
Оценив шутку сестры, Мишель громко хохотнула. Я улыбнулась и покачала головой, похлопав Монику по плечу.
– Ну а отличительные.... Проклятье,- я замялась, покусав губу, будто это должно способствовать умственному процессу.- Что для него было нормальным? Какие привычки Кеннета ты запомнила?- последние слова я произнесла тихо и дрогнувшим голосом:- Каким он останется в твоем сердце?
– Кеннет каждое утро заезжал в пекарню на углу улицы,- шепотом ответила Моника, глядя мимо меня. Я затаила дыхание, боясь спугнуть ее. И даже Мишель застыла на полу, глядя на нас блестящими от непролитых слез глазами.- Покупал самые свежие рогалики и пирожки, а когда приезжал в контору, то всем их раздавал. Мне он всегда привозил сахарный рожок с клубничной глазурью,- она улыбнулась своим воспоминаниям, а по щеке скатилась слеза.- Кеннет обладал до невозможности приятным голосом, от которого меня бросало в дрожь, а его манера разговаривать взглядом сводила с ума. Он постоянно дразнил меня, и только потеряв его, я осознаю, как мне всего этого не хватает....
Моника вдруг очнулась и неуверенно поглядела мне в глаза. Я вопросительно нахмурилась, хотя хотела выказать сочувствие. Или она хотела увидеть именно это сейчас.... В груди сжимался тугой ком от боли, плескающейся в глазах сестры.
– По вторникам и пятницам Кеннет посещал библиотеку. Нет слов передать, насколько меня бесила эта его привычка! Хоть пожар, хоть вселенский потоп, а режим нарушать нельзя! Это достаточно странно?
Я оторопела от неожиданной перемены в настроении Моники и резко посмотрела ей в глаза, в ледяную бездонную тьму, чувствуя, как утопаю в ней. Моргнув, я облизала пересохшие от волнения губы.