Рассвет тьмы
Шрифт:
Лукас застал меня стоящей около камина с задумчивым видом. Я больше не обнимала себя за плечи, больше не казалась прозрачной от ужаса, но вопрос застыл во взгляде. Немного смутившись, он застыл на пороге комнаты с подносом в руках, на котором стояло блюдо с запеченной телятиной, соусница и две тарелки с лежащими на них столовыми приборами. Едва заметно хмурясь, он посмотрел в мои глаза, и я ощутила его недоумение. Склонив удивленно голову на бок, я спросила:
– Что так насторожило тебя, Лукас?- Нападение - лучшая защита. И я ею воспользовалась.
Лукас еще сильнее нахмурился, но нашел в себе силы войти в комнату и приблизиться к столу. Лишь поставив поднос, он обернулся и ответил с почти спокойным видом:
– Твои глаза.
– А что с ними?- я растерялась и повернулась к телевизору, чтобы увидеть свое отражение. Но Лукас оказался сзади и, положив руки на талию, повернул меня к себе лицом раньше, чем я успела понять, что вижу. С нежностью вглядываясь в глаза, он улыбнулся той улыбкой, от которой мне становилось тепло и солнечно, как летним вечером.
– Ты видела фото с места преступления,- уверенно произнес он, и я покраснела. Опустив голову, отвела взгляд, тогда Лукас охватил меня руками. Но совесть не позволила обнять его. Горячо выдохнув мне в волосы, он тихо продолжил:- Думаешь, я не знаю тебя, Эшли? Ни на секунду не сомневаюсь, что любопытство сильнее тебя, и не любопытство это вовсе.
– Что же тогда?- бесцветным голосом поинтересовалась я, обвивая его шею руками, и уткнулась носом в плечо. Лукас успел снять пиджак, галстук и закатать рукава рубашки, которая пропахла запеченным мясом.
Он неопределенно пожал плечами.
– Природный дар, полагаю. Индивидуальная особенность, отличительная черта характера и всей твоей сущности,- он отстранился, чтобы вновь посмотреть в глаза. И выглядел в это мгновение абсолютно счастливым.- Тебе бы цены не было в отделе криминалистики!
Такой милый и наивный.... Я почувствовала себя ничтожеством.
– Когда станешь старшим детективом, то изменишь мир к лучшему. Возьмешь магов на службу,- пролепетала я.
Лукас тихо рассмеялся.
– Я польщен твоими словами, произнесенными с такой уверенностью, но, увы, вряд ли они когда-нибудь сбудутся,- он без сожаления улыбнулся, пожав вновь плечами.- Для того, чтобы занять пост старшего детектива, нужно дождаться смерти Брейнта и дожить самому, потому что иначе он не уйдет из полиции. А Брейнт, похоже, бессмертный!
Непроизвольно улыбнувшись, я обняла Лукаса со всем теплом и нежностью, на которую могла быть способна. Он уткнулся носом в мои волосы. Простояв так с минуту и выдержав необходимую паузу, я спросила будничным тоном:
– А почему у тебя куча писем, адресованных совершенно другому человеку, проживающему в западной части города?
Лукас засмеялся, тихо и очень по-мужски. От этого звука по коже побежали приятные мурашки.
– Чистой воды конспирация, Эшли. Чтобы не выдавать осведомителя. У нас есть подставная личность, через которую мы общаемся с ним. Все сообщения и письма идут сначала по адресу, который ты нашла на конверте, а после адресат доставляет почту по истинному месту назначения.
– То есть, третье лицо, являющееся связующим звеном?- переспросила я, отстраняясь. В голове уже строилась вереница догадок, росла новая теория смерти Саммер, а Лукас видел в моих глазах то, что хотел видеть. Тепло и любовь.
Чмокнув меня в лоб, он пробормотал что-то нечленораздельное, но я расценила ответ, как положительный. И меня понесло дальше на волнах мыслей:
– Значит, бэлморту весточки от заказчиков доставляет некое лицо, являющееся посредником, но, в то же время, остающееся вне подозрений....
– Эшли....
– ...тот, кто может свободно общаться и с теми, и с другими, не вызывая сомнений. И ему совсем не обязательно самому ходить к ним,- я продолжала вдохновенно вещать, пока Лукас мягко увлекал меня к дивану, поддакивая только для моего удовлетворения,- они могут ходить к нему! Таким образом, посредником может быть продавец в магазине или аптекарь, или....
Лукас не позволил договорить - накрыл губы поцелуем, становящимся горячее и требовательнее с каждой секундой. И целовал до тех пор, пока я не перестала сопротивляться и не оставила попытки продолжить размышления вслух. Поддавшись слабости и его приятному напору, я замолкла и отдалась поцелую, хотя по инерции какое-то время продолжала размышлять. А что, если Саммер была.... Нет, не сейчас.
Когда мы сели ужинать, предварительно вместе накрыв на стол, Лукас разлил шампанское по бокалам и принялся за разделывание мяса.
– Нельзя было оставлять духовой шкаф на автоматическом режиме,- с ноткой разочарования в голосе, усмехнулся он, отрезая кусок,- но всегда хочется сделать, как лучше....
Когда Лукас опустил в тарелку передо мной кусочек мяса, взгляд невольно упал на него, и к горлу подкатил кисло-сладкий ком. Меня вновь тошнило, а комната вновь неистово кружилась. Я даже успела заметить, что против часовой стрелки. Приложив ладонь ко рту, я громко сглотнула и так же громко втянула воздух ртом. Вкус гари застрял на корне языка, ее запах впитался в одежду и волосы, а черная корочка на обгорелом боку запеченной телячьей вырезки довершила картину. Тихо застонав, я отвернулась и припала щекой к спинке дивана. Вцепилась пальцами в подлокотник, судорожно хватая воздух ртом. Постепенно тошнота прошла, сердце стало биться спокойнее и размереннее, а Лукас застыл с ножом в руках. С озадаченным видом он медленно положил прибор на стол.
– Я все испортил,- вздохнув, произнес он, откинувшись на спинку дивана. Подложив руки под голову, он смотрел невидящим взглядом в потолок, а на губах играла печальная улыбка.- Наверно, я и плита никогда не найдем общий язык.
Мне стало стыдно и неловко, ведь, если быть честной, это я все испортила, а не Лукас. Шикнув мысленно на внутренний голос, призывающий срочно исправить положение, я смущенно зажмурилась. Глубоко вдохнула и повернулась к Лукасу. Придвинувшись, я приподнялась на колени и поцеловала его. Успел мелькнуть недоуменный взгляд Лукаса, а через мгновение его руки ласково скользили по моей спине, задевая пальцами вырез на платье, которое держалось на одном честном слове. Целуя настойчивее и глубже, я расстегнула пуговицу на его рубашке, затем вторую, третью.... Пусть ужин безнадежно испорчен - в чем постарались мы оба - вечер еще можно было спасти.