Равнение на знамя
Шрифт:
Легко понять, что играть в одинокого ковбоя или очередного супермена Рахманин не собирался, а потому связался с теми, кто давненько уже на всякий случай расположился поблизости, обрисовал ситуацию, и теперь при любом раскладе заработает отлаженный механизм.
— Ну, начали? — сказал полковник буднично.
Всего-то и делов — распахнуть хлипкую дверь, которую из рогатки можно прошибить, выйти на открытое, насквозь простреливаемое место без единого квадратного миллиметра брони на организме. Ну что поделать, служба такая, никто силком не тянул.
Справа — старомодный вход в
И тут же все понеслось, словно кнопочку нажали.
Он увидел отчетливо, как в руках сидевшего рядом с водителем появилось нечто до боли знакомое — и уже не прикидываясь беззаботным обитателем дома, молниеносным движением ушел вправо, оказавшись на ступеньках входа в подвал, прикрытый кирпичным столбом с облупившейся побелкой.
Левее по стене дома прошлась автоматная очередь, вышибая снопы кирпичной крошки, разнося к чертовой матери стекла в окнах первого этажа, осколки так и брызнули, противно звеня. Послышалось знакомое фуканье — и граната из подствольника впечаталась в стену левее двери, но полковник уже пригнулся ниже уровня земли, прижался к грязным ступенькам. Пронесло, шуму много, а толку мало…
Выпрямившись, он просунул «глок» меж двух проржавевших железных прутьев и, не заботясь о меткости, выпустил четыре пули по машине. Сверху и слева раздались пистолетные выстрелы. Палил его водитель, укрывшись за машиной, палили оба опера — они открыли окошко на лестничной площадке, выпрыгнули на бетонный козырек над подъездом и залегли на нем. Из «пятерки» раздалась еще одна очередь, короткая, неуверенная уже, можно сказать, заполошная. Полковник прекрасно видел дырки от пуль на обеих левых дверцах. И выстрелил еще три раза, метя в покрышки.
«Пятерка» рванула с места, описав длинную дугу, взметая пыль. Полковник, стреляя со своей удобной позиции, разглядел в окне задней двери оскаленную бородатую рожу и ствол автомата: снова стреляет, гад, но уже совершенно неприцельно, где-то на верхних этажах стекла выносит…
Он в три прыжка оказался снаружи, бросился к своей машине, успев предварительно прокричать в эфир все необходимое. Миша еще раз пальнув вслед, прыгнул за руль и подлетел к подъезду, полковник запрыгнул, с ходу ожесточенно крутя ручку и опуская стекло.
«Москвич» рванул с места как ракета. И тут же вильнул в сторону: заднее стекло улепетывавшей «пятерки» вышибли прикладом изнутри, в неровной дыре с торчавшими по периметру осколками стекол показался ствол, снова фукнула граната, разорвалась где-то в стороне, на пустыре, простучала очередь…
Полковник ответил несколькими выстрелами, он не надеялся из столь невыгодного положения надежно попасть, целил главным образом по покрышкам, и приводил противника в состояние крайней растрепанности нервов. Интенсивный огонь вслед бегущему прибавляет тому растерянности, это ж азбука…
«Пятерка» вылетела на улицу, пронеслась под носом у едва успевшей увернуться от удара
Один персонаж, мысленно поправил себя полковник, самым невероятным образом мотаясь на сиденье от лихих виражей машины. Тот, что на заднем сиденье.
Тот, что на переднем, ни малейшего участия в перестрелке не принимал, его вообще не видно — то ли скрючился-сгорбился, шкуру спасая, то ли его в самом начале зацепили так, что вышел из боя.
Треск, скрежет! «Пятерка», проносясь на красный, грохнула багажником по радиатору синего «жигуля», вильнула, отчаянно визжа тормозами, ее едва на тротуар не вынесло, прохожие шарахнулись, рассыпаясь, как вспугнутые воробьи — голливудский боевик, бля! — и свернула вправо. Полковник, разумеется, больше не стрелял — ни к чему такое суперменство посреди улицы, полной постороннего народа.
«Пятерка», влетевшая было в боковую улочку, вдруг развернулась на полном ходу, на миг встав на одни только левые колеса, впечаталась боком в фонарный столб, рыкнула мотором, ушла вправо — ага, дорогу перегораживает совершенно штатский на вид «пазик», но по обе стороны от него изготовились к стрельбе знакомые фигуры в полной боевой выкладке, группа Жихарева к месту действия выдвинулась.
Миша дал по тормозам так, что «москвич» на миг задницу от земли оторвал — узкая улочка, не асфальтированная, и два пацаненка ее перебегают… Лихим виражом он выскочил в какой-то переулок впритык к частным домишкам.
Увы, там, где они оказались, оставалось только стоять и растерянно озираться. Судя по тому, что местные преспокойно ходили посреди улочки, никакие бешеные «жигули» тут не проносились, равно как и иное транспортное средство. Супостаты срубили погоню с хвоста, пользуясь знанием местности, где причудливо перемежались частные дома и старенькие пятиэтажки.
…Надежда умирает последней, как известно. И потом, они как-никак были не в Чечне, и времена на дворе стояли уже не прежние, первое десятилетие двадцать первого века к концу приближалось. Давненько уже начались разнообразные «перехваты».
Неизвестность продлилась ровно двадцать восемь минут. На двадцать девятой полковник уже стоял у облупившихся железных ворот небольшой усадьбы и со спокойным лицом слушал то, что крайне эмоционально, размахивая руками, талдычил щупленький человечек в тренировочных штанах и майке, небритый и суетливый. Человечек уже начал повторяться. Он живописал собственную сообразительность, законопослушность и стремление незамедлительно помочь власти уже разу по третьему. Полковник ему не мешал: все равно делать пока было нечего. Еще выдвигались, окружая домовладение надежным кольцом, и перебегали вдоль заборов и частных домиков фигуры в полной боевой выкладке, анонимные и безымянные в сферах с опущенными забралами, вдали показался микроавтобусик со специалистами по эфиру, ручной пулемет выгружали…