Рай для закалённых
Шрифт:
После третьего сеанса, наконец, отозвалась Вероника: "Авария в папиной шахте, - сказала она усталым, но спокойным голосом.
– Папа в больнице, и мы с мамой тоже. Уже все нормально, я завтра приду. Потом повторишь для меня сеансы, ладно?" "Хорошо", - отозвалась я.
И тут меня вновь вызвала Ксандрия.
Ничего не объясняя, она повела меня наверх, в надземную часть школы, а там - в зал для собраний. Застыв на пороге, я увидела, что столы и стулья в нем расставлены вдоль стен, а в зале уже сидят: во главе собрания - директор Джана, доктор
Ощущение было такое, словно на меня напали. Но ведь этого быть не может...
– Что здесь происходит?
– громко спросила я.
Ксандрия выпрямилась на своем месте, придала лицу самое красивое выражение и мягко ответила:
– Лора, пожалуйста, займи свое место.
Я чуть не крикнула, что в этом зале нет моего места, но ее тон меня сбил - она словно с больным ребенком разговаривала - и вместо этого я просто села на ближайший к двери стул.
Отец пристально смотрел на меня. Медея отвела взгляд.
– Можно начинать?
– почему-то тихо спросил директор Джана.
– Все явились?
Ксандрия бодро кивнула.
– Все, кроме Александра Клауди. Был извещен сегодня утром.
Мне подумалось, что все происходящее - просто тревожный сон. Саша-то здесь для чего нужен?
– Итак, - чуть громче произнес директор Джана и прокашлялся.
– Уважаемые граждане, мы собрались здесь, чтобы провести внеочередное заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Поводом для него послужило чрезвычайно тревожное происшествие с ученицей нашей школы Лорой Глорией Клауди.
Меня оглушило.
Глория?! Это имя дала мне мать, я с самого детства его ненавидела.
Комиссия по делам несовершеннолетних?! Такая есть?!
– Лора, не волнуйся, пожалуйста, - вновь мягко заговорила Ксандрия.
– Никто ни в чем тебя не обвиняет. Мы хотим тебя защитить.
Наверное, мое лицо покрылось пятнами, раз не только телепаты Джана и Вильгельм напряженно сжали ладони, но и папа еще сильней нахмурился.
– Ты даже можешь не отвечать на вопросы, если хочешь, - попытался ободрить меня школьный доктор.
– От чего защитить?
– неожиданно злым голосом спросила я.
Директор Джана снова прокашлялся.
– Видишь ли... Так получилось, что ты могла погибнуть позапрошлой ночью. Ты оказалась одна на улице в момент аварийного отключения отопления. Если бы совершенно чужой человек не предложил тебе помощь, ты бы умерла. А между тем, есть люди, которые обязаны о тебе заботиться, и государство до сих пор не вмешивалось в твою судьбу только потому, что доверяло им. События позапрошлой ночи подорвали это доверие. Теперь необходимо выяснить, стоит ли вообще им доверять. Итак...
Директор Джана посмотрел на моего отца.
–
Вопрос с подковыркой. Любой ответ на него играл против папы: не было - значит, он не интересовался дочерью вообще, было - значит...
– Да, было, - твердо ответил он.
– Когда вы узнали об отключении?
– спросил доктор Вильгельм.
– Около двенадцати часов ночи.
Мог бы сказать, что только утром... Но папа весь был в этом - он считал, что никто не вправе его осуждать, и он ни перед кем не должен оправдываться.
– Вы предприняли что-нибудь, чтобы найти свою дочь?
– Нет.
Члены комиссии различными способами изобразили крайнее удивление: Ксандрия вопросительно наклонила голову, директор Джана недоверчиво улыбнулся, доктор Вильгельм вскинул брови, а двое незнакомых членов комиссии в упор уставились на папу. Он промолчал.
– Почему?
– спросила Ксандрия.
Игнорировать прямой вопрос было еще глупее, чем оправдываться, поэтому, выдержав гордую паузу, папа со всем высокомерием, на которое только был способен, ответил:
– Я не выгонял свою дочь из дома. Она могла вернуться в любой момент.
Члены комиссии передернули плечами.
– И вы совсем не беспокоились?
– воскликнул кто-то из чужих.
– А это имеет значение?
– тут же ощетинился папа.
– Это чем-то могло ей помочь?
Всё. В глазах заботливой общественности он - чудовище.
Но ведь это не так! Он никогда не различал взрослых и детей и не умел делать скидку на возраст, не переносил, когда ему навязывали решения, поступки или настроение, но со всем этим я научилась мириться за его готовность помогать в ответ на честную просьбу и за его надежность - на самом деле он никогда меня не подводил.
– М-да...
– многозначительно произнес один из чужих.
– С папой все ясно, - вздохнул второй.
– А что же мама?
– Нет мамы, - смущенно буркнул директор Джана.
– У вас в повестке все написано.
Чужой торопливо заглянул в лежащий перед ним листок.
– Ничего себе...
– через пару секунд забормотал он.
– Так этот человек, являясь единственным родителем... зная, что никто кроме него не проявит участия к ребенку...
– А кто же рядом-то сидит?
– зашептал другой.
Медея резко выпрямила спину.
– Медея Клауди, - обратилась к ней Ксандрия, - вы можете рассказать нам о причинах ухода из дома вашей несовершеннолетней падчерицы?
Медея вскинула голову и сжала губы. Такое решительное и злое выражение было нетипичным для ее лица - нежного, даже кукольного, в форме сердечка (она всегда подчеркивала эту особенность, укладывая волосы в высокую прическу, чтобы маленький подбородок казался еще меньше, а красивые, почти круглые, светло-зеленые глаза - еще больше), и мне на миг показалось, что ее подменили другим человеком.