Разум океана. Возвращение в Итаку
Шрифт:
— От доктора я знаю ваше имя и звание. Теперь меня интересуют обстоятельства вашего появления на Фарлендских островах.
— Вы хотите допросить меня?
— Не совсем так, но согласитесь, что какие-то вопросы в этих случаях просто необходимы.
— Да, понимаю… Спрашивайте, пожалуйста…
— Вы лучше начните рассказывать все, что считаете нужным рассказать. А уж потом с помощью моих вопросов мы уточним детали. Я слушаю вас, сэр.
Когда капитан закончил рассказ, мистер Коллинз выудил из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой. Прошло несколько
— Значит, никого из членов экипажа вы не видели?
— Исключая мертвого повара. Мы похоронили его на берегу.
— Я распоряжусь, чтобы туда отправились люди. Они найдут могилу и доставят останки в Бриссен. Больше вы никого не видели?
— Нет. Никого.
— Да, море жестоко. Оно не любит отдавать свои жертвы.
Капитан молчал. Перед глазами его возник галечный пляж на том острове и труп судового повара Колючина с разбитой головой. Капитан передернул плечами, отгоняя наваждение.
— Понимаю ваше состояние, капитан, — сказал Коллинз. — Но мне хотелось бы задать вам главный вопрос…
— Как вы объясните все это? Что случилось с судном и экипажем?
— Не знаю, — ответил капитан. — Все время ломаю голову. Я спускался с мостика по скоб-трапу на внешней стороне надстройки, спускался спиной к морю. Неожиданно меня сорвало с трапа… В полное сознание я пришел уже на острове. Предполагаю, что траулер столкнулся с плавающей миной. А может быть…
Капитан не договорил и потянулся за сигаретой.
— Может быть, — сказал он, — судно налетело на подводные камни… Хотя я убежден в истинности проложенного курса и буквально за минуту до случившегося проверил прокладку и обсервацию нашего места.
— Воздействие ветра, течений, — осторожно вставил Коллинз, — эти моменты могли изменить фактическое плавание вашего судна…
— Могли, — сказал капитан, — но я старался с максимальной точностью учесть все факторы.
— Хорошо.
Коллинз поднялся.
— У вас есть какие-нибудь вопросы ко мне, мистер Волков? Просьбы, пожелания?
— Мне хотелось бы попросить вас, мистер Коллинз, информировать наше посольство о случившемся…
— О, теперь, когда мы знаем подробности несчастья, мы не преминем сообщить русским о том, что Бриссен оказал гостеприимство двум их соотечественникам. Не беспокойтесь ни о чем, сэр. Поправляйтесь, набирайтесь сил. Только одна просьба: напишите все, что вы рассказывали мне, на этих вот листках. И, пожалуйста, самые подробные сведения о себе. Формальность, мистер Волков, но, согласитесь, мы должны знать, кому оказываем гостеприимство. Возьмите ручку.
— Боюсь, что моего знания английского языка будет недостаточно, мистер Коллинз.
— Неважно, пишите по-русски. Это простая формальность. А сейчас я вас покину на время. Всего доброго, капитан!
Он вышел, оставив на столе бумагу и авторучку. Капитан повертел ручку, положил на стол и заметил под бумагой сигареты и зажигалку.
«Весьма любезно с его стороны», — подумал он о Коллинзе, но писать расхотелось, и капитан отворил дверь.
Она вела в небольшой коридор-прихожую. Узкий диван, выкрашенная в белую краску тумбочка и стеклянный шкаф с большими крестами на матовой поверхности стекол — ничего лишнего.
Капитан пересек прихожую, толкнул следующую дверь — она была заперта. Он хотел было постучать, но потом решил не делать этого и вернулся в палату, раздвинул шторы, прикрывавшие окно, и потянул на себя раму. Окно открылось.
Он находился на третьем этаже. Внизу была узкая улица, без деревьев, с одним тротуаром на противоположной стороне, а у больничной стены тянулся ярко-зеленый газон полутораметровой ширины. Напротив окна возвышалась красная кирпичная стена, слепая, без окон.
«Склад, что ли? — подумал капитан, — да ведь и больница портовая… Кто этот Коллинз? Слишком уж хорошо он говорит по-русски, чтобы быть обыкновенным чиновником. И доктор…»
Снизу послышались тяжелые шаги. По тротуару прошел малый в свитере и синих хлопчатобумажных штанах. Он миновал уже окно, у которого стоял капитан, но почувствовал, как смотрят на него, повернулся, увидел капитана в окне и подмигнул ему. Когда он скрылся за поворотом, прямо по мостовой промчался, напевая песенку, мальчишка, и улица снова опустела. В порту надсадно завыла сирена. Вой оборвался, загрохотала якорь-цепь в клюзе, и этот звук стиснул капитану сердце.
Он притворил окно и сел к столу, положив руки на чистые листки бумаги.
Вечером пришел доктор и принес газеты. В местной «Фарленд айлес ньюс» [7] о событиях, связанных с появлением русских на островах, не было ни строки. Капитан просмотрел центральные газеты — тоже ни слова. Без аппетита поужинав, он попросил заглянувшего с вечерним обходом Флэннегена устроить ему свидание с мотористом.
— Мистер Денисов еще не пришел в себя, — ответил доктор. — Кстати, звонил мистер Коллинз: просил узнать, как обстоят у вас дела? А с товарищем вы увидитесь завтра. Утром я провожу вас к нему.
[7] «Новости Фарлендских островов».
После ужина капитан изложил свои показания в письменном виде и долго потом лежал на койке, натянув одеяло до подбородка, и думал о тех, кто вышел с ним в море. Он не оставлял надежды на тот счастливый случай, что привел его на остров. Может быть, кто-то еще из экипажа бродит сейчас по незаселенным островкам Фарлендского архипелага. Завтра он передаст свои записи Коллинзу и попросит оповестить всех островитян о катастрофе на «Кальмаре». Странно, что в местной газете об этом ни слова.
Утром пришел Флэннеген-Айболит. Он осмотрел капитана, дождался, когда тот справится с завтраком, и предложил навестить Денисова.