Разум океана. Возвращение в Итаку
Шрифт:
— Хочу предупредить вас, сэр, — сказал доктор, когда они вышли в коридор, — ваш товарищ был сильно возбужден. Он очнулся на рассвете, напугал сестру Мори, пришлось прибегнуть к силе и связать его. Иногда с моря привозят к нам таких бедняг. Зрелище, знаете, не из приятных…
— Вы и меня вчера закрыли из этих соображений?
Доктор смутился.
— Нет, мистер капитан, относительно вашего здоровья у меня ни тени сомнения. Мы выполняли приказ мистера Коллинза. — Доктор понизил голос и продолжал: — Он, видите ли, сэр, представитель столицы, с ним считается
Он хотел что-то добавить, но навстречу шел человек в больничной пижаме, и доктор замолчал.
«Понятно, — подумал капитан, — жди сюрпризов, парень…»
…Они спустились на второй этаж, прошли полутемным коридором в самый конец его и по винтовой лестнице спустились еще на один этаж. У двери с зарешеченным окошком дежурила сестра.
— Что больной? — спросил доктор Флэннеген.
Женщина пожала плечами и подала ему ключ.
Они вошли в палату с единственным окном у потолка. Через зеленые стекла в комнату проникал мягкий полусвет.
Денисов лежал на кровати. Его тело было прикрыто одеялом, но руки и ноги высовывались из-под него. Они были схвачены в лодыжках и запястьях зажимами из эластичной резины.
Услышав шум, Денисов открыл глаза и в упор поглядел на вошедших. Капитану показалось, что Денисов осмысленно смотрит на него. В глазах моториста он прочитал укор, обращенный к нему, капитану.
Капитан повернулся к Флэннегену.
— Доктор, взгляните, ведь он совершенно пришел в себя!
— Нет, это вам показалось, капитан. К сожалению, наши возможности ограничены. Это тяжелый случай, нужны консультации опытных специалистов…
Капитан подошел к Денисову и положил руку ему на лоб. Моторист не шелохнулся. Он смотрел сквозь капитана, и тому стало не по себе.
— Идемте, доктор, — сказал капитан Флэннегену.
В этот день мистер Коллинз не появился. Не было его и назавтра.
Встревоженный капитан несколько раз справлялся у доктора о Коллинзе, но тот ничего определенного сказать не мог.
— Тогда я прошу вас достать мне какую-нибудь одежду и дать возможность самому телеграфировать в посольство.
— Попробую сделать это для вас, хотя выпускать русского капитана из больницы не велено.
— Разве я в тюрьме?
— Что вы, капитан? Вы наш гость и мой пациент. Я сейчас же иду за одеждой. А телеграмму Мы дадим вместе, я провожу вас…
Но доктор Флэннеген опоздал. Едва он ушел, как появился мистер Коллинз. Он шумно приветствовал капитана, сразу объяснил, что мотался по архипелагу, пытаясь узнать что-нибудь о судьбе остальных членов экипажа.
— И как?… — робко спросил капитан.
— Увы, пока никаких результатов. Даже следов не осталось. Будем искать еще.
Капитан опустил голову.
— Будьте мужчиной, не поддавайтесь чувствам. Моряки — люди, привычные к потерям.
— Вы сообщили в наше посольство?
— Видите ли, капитан, мне кажется, что делать это преждевременно. Нам еще неясны обстоятельства катастрофы. Возможно, мы найдем кого-либо из ваших людей живыми или мертвыми, или еще какие следы будут обнаружены. В настоящее время меня интересует другой вопрос: что вы думаете делать дальше, капитан?
— Категорически настаиваю на моей просьбе помочь мне связаться с советским посольством и дать нам с Денисовым возможность уехать туда с сопровождающими или без них. Может быть, сюда прилетит кто-нибудь из наших товарищей из посольства…
— Не сомневаюсь, — сказал мистер Коллинз, — обязательно прилетит… Давайте условно считать, что мы уже сообщили в столицу и ваш представитель находится в дороге. А дальше?
— Дальше мы поблагодарим вас за помощь, гостеприимство, примем к оплате расходы и покинем Бриссен.
— Все это так, — сказал мистер Коллинз, — но вас арестуют на родине…
— Почему?
— Вы не сможете доказать, что это был несчастный случай.
— Но свидетели…
— Они находятся на дне морском. Это в лучшем случае. Моторист невменяем и, по-видимому, надежно. Он не может свидетельствовать ни в вашу пользу, ни против вас. Ваше собственное свидетельство ни один суд — ни наш, буржуазный, ни ваш, советский, не примет, так как капитан Волков — лицо заинтересованное… У вас есть возражения?
— Может быть, опросить местных жителей? — неуверенно начал капитан. — Возможно, они что-то видели… Или слышали взрыв мины, с которой мы, по всей вероятности, столкнулись…
— А вы сами слышали этот взрыв?
— Нет. Я же рассказывал вам, что меня сорвало с мостика, когда я спускался вниз, и швырнуло в море, Очевидно, воздушная волна опередила звук?…
— Очевидно, по всей вероятности… Наивные вы люди, русские. Ну подумайте сами, мистер капитан, какой следователь будет всерьез выслушивать ваши показания, если бы вы и тысячу раз были невиновны. Следствию и суду нужны факты, а их у вас, капитан, нет. И поверьте, здесь, на островах, никто не откроет рта, чтоб подтвердить вашу догадку относительно бродячей мины, хотя донесение о взрыве в ту ночь, написанное смотрителем маяка на мысе Норд-Унст, у меня в сейфе.
— Ну и что же? — спросил капитан.
— А ничего. Не было этого донесения — и все. Видите ли, я предпочитаю играть в открытую, мистер Волков. После того как вы примете мое предложение, я подключу к этому делу прессу, опубликую рапорт смотрителя и реабилитирую вас перед соотечественниками.
— О каком предложении вы толкуете?
— Я предлагаю вам остаться… Стойте! Стойте, капитан! Не пытайтесь бросаться на меня с кулаками. Уверен, перевес будет на моей стороне. Выслушайте лучше внимательно.
— Вы берете наше подданство, получаете морской диплом Английского Ллойда, хороший корабль, субсидию, чтоб обжиться в первое время. Детей у вас нет, только жена… Матери у вас ведь тоже нет? Итак, никаких препятствий для того, чтобы начать новую жизнь. Вы ведь моряк и, следовательно, бродяга по натуре. А на родине вас ждет тюрьма. И надолго… Ну как? Имеете ко мне вопросы? Прошу вас, капитан, не стесняйтесь.
— Что же вы хотите получить взамен, мистер Коллинз? — с усмешкой спросил Волков.