Реальность сердца
Шрифт:
— Какая идиллия! — широкая белозубая улыбка, как знал Саннио, не предвещала ничего хорошего. — Рад вас видеть в добром здравии, любезнейшие мои. В игрушки играете?
— Дядя! — вымолвил Саннио, которому больше ничего в голову не пришло…
— Ну не привидение покойного короля уж точно, счастье мое. Сейчас я пойду отдыхать, а вы за три часа извольте обдумать все, что вы тут натворили, и внятно мне изложить. Касается обоих, господа. Привидение не покойного короля, но нынешнего герцога Эллонского выплыло за дверь той предельно плавной и легкой походкой, которая, как уже понял Саннио, означает предельную усталость: не сам идешь, но тебя ведет некая неведомая сила, помогающая обходить углы и мелкие препятствия куда лучше, чем обычно — но ведет она лишь до постели, и покидает за три шага до нее. Саннио еще раз взглянул на Альдинга, который с застывшим лицом созерцал закрытую дверь. А действительно, что наворотили? Ничего страшного, только хорошее. После того, как герцог Алларэ взял за шкирку господина коменданта Собры и спросил, отчего же тот бездействует перед лицом народного восстания — и получил в ответ письменный приказ герцога-регента, запрещающий выводить полки городской стражи из казарм до наступления полуночи шестого дня второй седмицы Святой Эро — или до распоряжения господина второго советника его величества… После того, как Реми позвал к себе пятерку сомнительных типов, и уже через пару часов столица знала, что король Араон собирается отречься от престола, а принц Элграс находится в Тиаринской обители…
После того, как Флэль Кертор, в очередной раз продемонстрировавший хитроумие, нашел способ сохранить овец, пастухов и волков в целости и сытости, предложив архиепископу Жерару короновать принца Элграса прямо в обители, и сразу после коронации четырнадцатилетний король принародно объявил, что изволит пребывать в святом месте еще некоторое время, ибо желает замолить перед Сотворившими прегрешения подданных, и огромная толпа, окружившая обитель, умиленно разрыдалась… После того, как припертый к стенке архиепископ Жерар обругал посланцев словами, неподобающими его чину, но согласился, ибо другого выхода у него не было, да и поводов отказываться тоже не нашлось, и собственноручно короновал Элграса венцом короля Аллиона, настоящим, а не поддельным — и присланным с нарочным в обитель утром того дня, в который начались беспорядки… Все было хорошо; необыкновенно, победно, чудесно и удивительно хорошо. Да, немедленно посланные вслед бывшему регенту гвардейцы так до сих пор и не вернулись; да, господин Ян-Петер Эйк с издевательским видом поигрывал в мяч во дворе Шенноры и не собирался отвечать ни на один вопрос; да, над причудливого вида тетрадью в необыкновенной гибкой обложке, которую передал Фиору Эйк, сломали головы все, кто ее читал — планы дальнейших реформ герцога Скоринга оказались едва растяжимы уму, зато прекрасно было понятно, что останавливаться уже нельзя. Но все это были сущие мелочи, пустяки, уборка поля боя после выигранного сражения. На троне законный король, в королевском совете — только самые надежные и верные ему лица, Тамер затих, словно вымер, Оганда выразила свое полное одобрение ходом дел в соседней державе, казна потихоньку пополнялась, а большинство владетелей отбыло в свой святой поход — в Собране стало тихо, уютно и очень удобно заниматься насущными делами. Даже уцелевших еретиков резво переловили Бдящие Братья. И чем может быть недоволен господин герцог Гоэллон, любимый дядя?.. Саннио оперся рукой о столик: до него вдруг дошло, что дядя вернулся. Вернулся, вот, в доме! Шальная смесь радости, облегчения и какой-то непонятной, невнятной нежности ударила в голову сильнее огненного вина. Он повернулся к Альдингу, уже севшему в кресло. Северянин, кажется, тоже был рад, но привычно прятал сильное чувство под невыразительную чопорную маску, а вот тревогу он скрывать или не собирался, или не получалось.
— Альдинг, вы что-нибудь понимаете?
— Пожалуй… и да, и нет. Давайте лучше закончим партию. Разговор в кабинете дяди оказался очень, очень долгим. Альдингу повезло куда больше, чем Саннио: он коротко и внятно рассказал о своем пребывании в Керторе и возвращении в столицу, после чего Руи попросил его погодить с оценками увиденного в Собре, настала очередь племянника. Наследник довольно быстро перестал понимать, что происходит — похоже, дядю в первую очередь интересовали не события, а мнение Саннио по каждому поводу.
— Значит, вы согласились с тем, что реформы регента вредны и опасны?
— Да.
— Почему же?
— Об этом говорили все, кто разбирается куда лучше меня.
— Изумительная причина… — поморщился герцог Гоэллон. — Хорошо… а как вас угораздило заявить Реми в лицо, что в гибели Рене виноват он?
— Хотите — накажите меня, — выпрямился в кресле Саннио. — Но я по-прежнему так и считаю! Это было несправедливо!
— Сначала вам казалось иначе, или я что-то путаю?
— Да, сначала я… — наследник покраснел. — Я злился на него, что он предал и погиб. И на себя, что не понял и не вмешался. Мы ведь почти подружились, он мне доверял…
— Ну, хоть что-то вы поняли правильно, Саннио. Это хорошо. Теперь скажите мне, вы задавались вопросом, для чего же Скоринг отдал вашей коалиции и венец, и свои планы, и вообще страну?
— Задавался. Но…
— Хорошее слово «но», особенно, если после него сделать длинную паузу, верно?
Саннио задумчиво уставился на дядю. Больше всего ему хотелось посоветовать любимому родственнику отправляться отдыхать. Дорожная пыль так и не вымылась из кожи, придавая ей нездоровый смугло-серый оттенок. Черная рубаха только подчеркивала усталость. Усталость… и неприятное, могильным холодом веющее ощущение. Долетал этот сырой сквозняк и до племянника, сидевшего напротив стола.
— Господин герцог, на этот вопрос никто не смог ответить, но ведь есть и более насущные дела.
— Да неужели? Кстати, какова ваша роль в этих насущных делах? Молодой человек изумленно распахнул глаза, потом осекся и задумался. И вправду — какую роль он играет в происходящем? Нечто вроде живого гаранта совместных действий Алларэ и Эллоны. Ученик куда более опытных в государственных делах господ — дурной, признаться, ученик, поскольку постоянно не может посмотреть на происходящее под нужным углом. Помощник? Да какой, к селедкам, помощник…
— Выразительный ответ, — криво усмехнулся Руи. — Хотя, наверное, я слишком многого от вас хочу…
— И чего бы вы от меня хотели?
— Представьте, что я бы не вернулся. Что бы вы делали — отныне и впредь, до конца жизни? Вы, герцог Эллонский. Ну?
— Я не хочу этого представлять…
— Делайте, что вам сказано. Я жду ответа.
— Я буду разбираться с управлением герцогством. Потом, если король будет так благосклонен, займу предложенный им пост. Буду служить Собране и его величеству. Женюсь, — тут Саннио осекся, но было поздно.
— Вы уже, кажется, выбрали невесту?
— Только она еще об этом не знает… — губы сами собой расплылись в улыбке.
— Подход, достойный восхищения, — герцог Гоэллон коротко рассмеялся. — И кто же эта девица, не знающая, что ее ожидает?
— Мне не хотелось бы об этом говорить. Дядя потянулся, потом поднялся и заложил руки за голову. Черный силуэт на фоне бушующей за окном грозы казался бесконечно далеким, чужим, словно в первые дни знакомства. Потом герцог скользнул к креслу, уселся на поручень, прищурил глаза, сверху вниз глядя на племянника.
— Что вы носите на шее? — Саннио не успел удивиться, как палец подцепил цепочку и вытащил из-под его рубахи медальон. Дядя брезгливо скривил губы. — Это еще зачем? Пришлось рассказывать обо всей истории, начавшейся с попыток дозваться до герцога Гоэллона на расстоянии, и закончившейся вручением наследнику святой реликвии. Пока молодой человек рассказывал, Руи все выше и выше задирал бровь, пока лицо не стало напоминать маску злодея в огандском театре. Альдинг слушал безмолвно, но Саннио знал, о чем тот думает: какое счастье, что Реми не успел вспомнить о своей просьбе.
— Восхитительно! — герцог встал, прошелся по кабинету, потом уселся на край стола и провел по лицу ладонями. — Все-таки нужно было вас отправить на остров Грив…
— А в чем, собственно, дело?
— Мы поговорим позже. Это долгий и очень серьезный разговор. Кларисса в столице?
— Да.
— Напишите ей, пригласите вечером ко мне. Сейчас же собирайтесь, поедем к Алларэ.
— Может быть, не стоит?
— Это еще почему?!
— Вам нужно отдохнуть.
— Любезнейший, не хамите, — герцог Гоэллон постучал ладонью по столешнице. — Мне ваша щенячья опека…