Реальность сердца

Оуэн Анна Нэнси

— Вы мне что-то говорили о беседах и последствиях. — Еще пару девятин назад Саннио смутился бы и замолчал, но сейчас он чувствовал себя рядом с дядей спокойно и уверенно, даже невзирая на явную резкость старшего родича и присутствие Альдинга. — Я настаиваю. Не происходит ничего такого, что нельзя отложить до утра.

— Вы повзрослели. И Реми вас разбаловал…

— Господин Алларэ тут не при чем. Вы меня этому учили всю зиму и весну. Обращать внимание на обстановку, на собеседника. Вы хотите, чтобы я все забыл?

— Ну и что же не так с собеседником?

— Вы в зеркало давно смотрелись? — Саннио поднялся и встал напротив дяди. — Вы хотите меня сделать герцогом раньше времени? Спасибо, но я предпочел бы выучиться у вас еще чему-то.

— Так-так-так… Простите за щенка. Из вас получилась отменная пастушья собака! — расхохотался дядя. — Это похвала, как вы понимаете. Пожалуй, я

доволен. Только я все-таки не вхожу в охраняемое вами стадо, племянник, и это не подлежит обсуждению. Уяснили? Собирайтесь, господа! Удивительное дело, но и Реми, и Фиор оказались дома. Саннио следовал за герцогом Гоэллоном по пятам, и от души насладился выражениями на лицах обоих, когда в проеме открывшейся двери — эллонский герцог проходил к двоюродному брату без доклада, как и тот к нему — оба узрели силуэт долгожданного родича.

— День добрый, господа победители!

— Добро пожаловать, господин герцог, — Фиор очнулся первым.

— Руи! Бесы и демоны!!! — Реми не отличался сдержанностью нынешнего герцога Алларского. — Где тебя носило?! Саннио проскользнул мимо обнимавшихся старых друзей, сел в излюбленное кресло, Альдинг устроился рядом на высоком табурете.

— Итак, господа, для начала подведем итоги. Полторы девятины вы занимались полной ерундой, фехтованием с призраками, после чего с радостью надели плащ с чужого плеча и принялись его штопать, — Саннио первый раз видел, как дядя всерьез разговаривает с равными себе; оказывается, это ничем не отличалось от выволочки нерадивому секретарю. — Верно?

— Верно, — кивнул Реми. Наследник удивился. На месте алларца он задал бы десяток встречных вопросов: начиная с того, почему это дядя уехал, никого не предупредив; где он был и что делал. Почему заботой о воспитанниках и спасением принца не могли заняться доверенные лица — да тот же Эвье, к примеру…

— Над этим, — Руи показал пальцем на тетрадь, оставленную Скорингом, — можете пока не ломать голову. Это конспект, но для вас только шарада. Я пришлю книги, которые вам нужно будет прочесть.

— Книги оттуда же, откуда и тетрадь? — поднял голову Фиор.

— Разумеется. К счастью, в ближайшие годы сюрпризов оттуда можно не ждать.

— Сдвинувшаяся гора — твоих рук дело?

— Да. Проход в сопряженный мир, запас оружия сродни тому, от которого погиб Рене и запас взрывчатого вещества, часть которого уничтожила дворец. Об этом можно больше не беспокоиться.

— Какого еще вещества? Я разобрался со взрывом дворца. Это огандские фейерверки, привезенные через Брулен еще осенью прошлого года, — растерянный Реми — то еще зрелище… — Они хранились в доме скорийского купца.

— Это только прикрытие. Фейерверки делают из «гром-дерева», а его силы не хватило бы для подобных разрушений. Да и сохранить его столько времени невозможно.

— Прикрытие? — Фиор потер глаза. — Скоринг не скрывал источников своей силы. Кольчуга, показанная госпоже Эйма, тело Рене…

— В последние два дня — не скрывал. Когда подготовил все, чтобы отдать вам трон и столицу. До того он отлично прикрывался еретиками, угрозой отделения от Собраны, всем прочим…

— Но ту вещь он обронил задолго до убийства короля. Случайность?

— Ни в коем случае. Боюсь, что герцог Скоринг и случайности несовместимы.

— Так и свой склад он вам отдал добровольно? — спросил Саннио.

— Разумеется.

— Дядя… а отправленная в Брулен полусотня точно потерялась?

— Не имею привычки терять своих вассалов, особенно, в подобном числе, — усмехнулся Руи. — Они сопровождают в столицу очень ценный груз и прибудут чуть позже.

— Что за груз? — спросил Реми.

— Если Скоринг преуспеет в своем начинании, у нас будут… — долгая, долгая пауза; жертвой привычки крутить что-нибудь в руках на этот раз пала цепь на шее племянника. — У нас не будет действовать ни одно чудо. Можете представить себе все последствия?

— Нет, — признался Фиор. — Только отчасти — мор, прекращение морской торговли…

— А вот бывший регент смог. Потому и позаботился о средствах предупредить мор, посодействовать морякам и о многом другом, — ядовито улыбнулся Руи. — И передал их ровно в те руки, которые знают, что с этим делать. Изумительно, верно?

— Тогда зачем ты закрыл проход?! — поднялся Реми. — А если всех этих средств не хватит? Если нам понадобится еще что-то?

— Вот затем, друг мой. Именно затем, чтобы ни у кого из нас не возникло соблазна сыграть в предложенную Скорингом игру. Саннио вздрогнул. По спине, по рукам пробежала холодная дрожь — словно на голову опрокинули ведро ледяной воды. Последние слова дяди были… хуже, чем ведро воды и хуже, чем топор палача. Наследник поднялся и, пока Фиор с Реми изумленно

таращились на герцога Гоэллона, тихонько вышел вон. В коридоре он развернулся лицом к стене и прижался к ней лбом. Не было ни слов, ни сил двигаться, и все казалось нелепым — уехать прочь из столицы, куда глаза глядят, вернуться в кабинет и высказать герцогу Гоэллону в лицо все, что вскипало в душе… толку-то! Поздно, все уже сделано — и сделано такое, чему нет и не может быть никакого оправдания… Чья-то рука легла ему на плечо. Саннио передернулся, думая только об одном — пусть это будет не дядя, иначе случится что-то слишком дурное, невозможное; но это оказался Альдинг.

— Вы должны вернуться, — тихо сказал он.

— Я не могу! — развернулся юноша, оказываясь с бароном Литто лицом к лицу. На губах было солоно — слезы, кровь?.. — Я просто не могу!!!

— Вы должны! — та снежная бледность, что заливала лицо Альдинга, была Саннио знакома по давешнему разговору в подвале, и это воспоминание клином вышибло все, что терзало младшего Гоэллона. «Вы будете видеть во сне будущее, но изменить сможете лишь немногое. Лишь в тот момент, когда наяву поймете, что видели во сне то, что происходит, и знаете, что будет через миг. Миг, мгновение, меньше чем удар сердца — вот все, что у вас будет на осознание и решение…»

— Альдинг, вы это видели?..

— Да. Вернитесь, прошу вас… умоляю! Вернитесь и выслушайте.

2. Собра — Кертора — Беспечальность

Приглашение оказалось неожиданным; да и получено оно было слишком поздно — Кларисса воспользовалась небольшой передышкой в дожде и отправилась с девочками за город на прогулку. Когда она вернулась, ее поджидало письмо от наследника герцога Гоэллона. Еще не прочитав его, женщина подумала, что письмо предназначено не ей, а Фелиде, но адресовано старшей в доме, как того требуют правила приличия. Оказалось — ей; и видеть ее хотел Руи. Бедняжке Фелиде стеснительный юноша передавал витиеватый привет, но не более того. Кларисса быстро сменила платье, надела украшения и уложила волосы. Вдоволь нагулявшиеся девицы отказались от ужина и разбрелись по спальням, так что за них можно было не беспокоиться — да и то, обе были достаточно благоразумны, чтобы не вытворить чего-нибудь неподобающего; особенно скорийка, способная при необходимости унять и резвую падчерицу госпожи Эйма. В дом герцога Гоэллона гостья прибыла, когда на улицах уже зажглись факелы. Вечер выдался тихим, как все вечера с начала священного похода против еретиков, в котором приняли участие многие столичные бездельники и владетели, специально сорвавшиеся с насиженных мест ради увлекательной прогулки на запад за счет церковной казны. Карета неспешно катилась по гладким мостовым. Мерный стук колес напомнил Клариссе старую историю. Некогда починку столичных мостовых оплачивала городская казна; однажды одному из королей это показалось не вполне верным, и бремя расходов он возложил на владельцев столичных домов, обязав каждого раз в год чинить дорогу перед своим жилищем. Владетели и простолюдины подчинились. Спустя лет пять король проехался по столице верхом. Увиденное поразило его до глубины души и в тот же день он заменил ремонтную повинность налогом — мостовые Собры приобрели невероятное разнообразие. Впрочем, некоторые из шедевров выдумки сохранили и тщательно восстанавливали еще многие годы — соседи, состязавшиеся друг перед другом в щедрости и изобретательности, создали десяток произведений искусства. Среди таких затейников был и тогдашний герцог Эллонский, велевший выложить рядом с фонтаном (который и дал название Фонтанной площади) его тень; два оттенка мрамора, белый и сероватый, были подобраны так искусно, что чужак, впервые попадавший на площадь, долго разглядывал чудесную тень, пытаясь угадать, где же расположен источник света и какой он должен быть силы. Увы, тень фонтана ненадолго пережила сам фонтан, который был снесен, чтобы расширить площадь. Слуга проводил Клариссу в кабинет герцога Гоэллона. За пять лет, прошедшие с ее последнего визита, здесь ничего не изменилось. Только занавеси стали другие, не серые, а оттенка топленого молока, да в креслах перед столом завелись двое юношей. Оба отчаянно маялись любопытством, один явно, другой с благородной сдержанностью. Кларисса протянула обоим руку для поцелуя, приглядываясь к каждому по очереди. Наследник герцога, он же объект тихих воздыханий Фелиды, выглядел довольно дурно; он не слишком походил на того молодого человека, что так умело и решительно успокоил ее давеча в особняке Алларэ. Кажется, Алессандра недавно не то перепугали, не то огорчили. Второй… второй просто лучше умел держаться; но обоим не мешало бы хорошенько отдохнуть. «Что же здесь произошло? — удивилась женщина. — Руи устроил молодым выволочку? За что бы это?..»