Реальность сердца

Оуэн Анна Нэнси

— Вот только продолжателей этого дела нам еще и не хватало! К тому же продолжить-то мы сумеем, не беспокойтесь — если будет где продолжать. Я сказал уже сегодня, повторю и вам, — Руи оперся на стол, исподлобья глядя на женщину. — Если он преуспеет в своих замыслах, в этом мире не будет действовать ни одно чудо Сотворивших. Хватает у вас фантазии, чтобы представить все последствия?

— В этом мире, — передразнила его Кларисса, — когда-то и вовсе не действовало ни одно чудо. Однако ж, люди жили. И вы с вашими эллонцами, и господин барон Литто тому лучшее доказательство.

— Откуда вы об этом знаете? — еще больше подался вперед герцог Гоэллон.

— Вы

книгу Сотворивших читали? — изумилась женщина. — Если первое чудо было сотворено в девятом веке от Сотворения мира, а люди якобы сотворены в первый год, то девять веков они жили безо всяких чудес! Руи, вы отучились считать до тысячи?! Не будем уж совсем впадать в ересь и говорить о том, что сроки от сотворения мира стоило бы считать так, как хокнийцы… или алларцы.

— Безумие какое-то, — герцог вздохнул и опустился в кресло, провел ладонями по лицу. — Как там жили те люди, мы можем лишь догадываться, но ныне-то все опирается на чудеса. Вы хотите проснуться, не ведая времени, не умея отличить север от запада, заболеть желтой лихорадкой? Все это — в один день и час?

— Мы могли все это предотвратить! — резко бросил Алессандр.

— Об этом мы уже говорили, Саннио. Не повторяйтесь. Я уже раз объяснил вам, что никакие подарки из соседнего мира не спасут наш. Нельзя вывезти миллионы потребных для того вещей, а научиться делать своими руками средства против болезней — тем более нельзя.

— Так, значит, в Мире Воздаяния живут без чудес? — кротко спросила Кларисса.

— Сами борются с болезнями и прочими несчастьями?

— Да, разумеется… — герцог Гоэллон осекся, вздохнул. — Вы коварны, душа моя. Нет, нет и трижды — нет. Я не допущу ничего подобного.

— Воля ваша, — Кларисса пожала плечами. — Надеюсь, я была вам полезна.

— Боюсь, что вы были весьма вредны, — хмыкнул Руи. — Для нашего юношества, например. Саннио, вы же полностью согласны с госпожой Эйма, верно?

— Нет, не согласен. Теперь уж остается только делать так, как вы решили.

— Альдинг?

— Я не имею ни малейшего желания решать судьбы мира, господин герцог. Тем более, что я не представляю, чем герцогу Скорингу не угодил нынешний порядок вещей. Мне хотелось бы знать о причинах, которые заставляют его желать низвержения богов, зная о цене, ибо мне представляется, что он не из тех, кто будет платить ее в угоду своей прихоти или тщеславию. «Какой чудесный юноша!» — с безмолвным восхищением подумала Кларисса.

— Здесь так тепло ночами… — Керо потянулась, потом устроилась головой на плече любимого супруга, положила руку ему на грудь. — У нас бы уже с открытым окном было холодно. Осень ведь уже…

— В Алларэ сейчас шторма начались, — откликнулся Эмиль. Оба они обожали ночные беседы, и все никак не могли наговориться, хотя сотню раз уже клялись, что больше не будут болтать до самого утра. — Какие там окна, там ставни с петель срывает на побережье…

— Ужас какой! Не хочу отсюда уезжать до весны.

— Весной тем более не захочешь, весной здесь красиво. Степь цветет от горизонта до горизонта. Ярко, как в ювелирной лавке.

— Ты везде побывал?

— Ну, почти… — Керо щекой почувствовала усмешку Эмиля. — В Диких землях не был.

— Там совсем неинтересно. Сплошной снег да олени. Больше ничего. И оленьи пастухи, в оленьих шкурах ходят, оленину едят, в палатках из оленьих шкур живут. Говорят на своем, не поймешь ни бельмеса — еретики, не признали Сотворивших, на них чудеса не простираются. Охотники, правда, хорошие. Красного зверя из лука бьют в глаз, чтобы шкуру не портить. Так

наконечники для стрел у нас покупают — у них даже кузниц нет, вообще ничего нет…

— Ясно… — муж опустил ей на спину широкую шершавую ладонь, провел от лопаток до поясницы — Керо с удовольствием повела плечами, мурлыкнула. — Спите, дражайшая супруга, завтра мы приглашены к епископу на охоту.

— Угу… я помню, — девушка зевнула. — Завтра… уже сегодня, полночь-то минула. Ненавижу охоту, и епископа тоже ненавижу…

— Что же ты любишь?

— Тебя. И спать по утрам.

— Ну и на том спасибо… Керо ненадолго задремала, но когда Эмиль пошевелился, обиженно толкнула супруга кулаком в бок: приятное сонное оцепенение как кошка языком слизнула — а ведь, кажется, уже начало сниться что-то интересное. Дражайший возлюбленный муж сел на постели и уставился в кромешную темноту за окном, как та кошка; явно видел нечто, недоступное Керо. Глаза слегка отсвечивали серебром. Молодая супруга удивленно сморгнула. Нет, не померещилось, и вправду — легкий серебристый отблеск. От факела за окном? Да какой факел на третьем этаже высокого замка?..

— Керо…

— Что?

— Что ты там такое скрывала и от меня, и от герцога Гоэллона? — Мать и Воин, что у него такое с голосом?

— Ерунду.

— Какую именно?

— Полную…

— Если это такая ерунда, так скажи, пожалуйста.

— Не хочу.

— Керо!

— Это глупо… и мне стыдно об этом говорить.

— Керо, я должен это знать!

— Хорошо. Тебе тоже будет стыдно, что ты женился на такой глупой женщине… — вздохнула молодая супруга, потом на всякий случай прикрыла лицо рукавом ночной рубашки и через полупрозрачную ткань продолжила. — Мне еще лет в десять нагадали одну ерунду. Мы с сестрами пошли на ярмарку, а там была гадалка. Гнусная такая старуха, вонючая и оборванная. Хильде она сказала, что та умрет от своей завистливости, Линде — что та будет помолвлена с красивым юношей, но замуж выйти не успеет, а мне… «— Дрянь, ты дрянь и лгунья! Я пожалуюсь на тебя отцу и он тебя казнит! — девочка топнула ногой. Ей очень хотелось пнуть мерзкую дряхлую женщину, сидевшую на корточках посреди невысокого шатра, который наполовину состоял из разноцветных заплат. Каких только тканей тут не было, от дорогущей парчи до грубой саржи! Старуха ухмылялась во все лицо, и над верхней губой топорщились жесткие седые усики, а ниже зияли темные провалы и коричневые пеньки зубов. Из пасти воняло похлеще, чем от одежды гадалки.

— Казнит? — насмешливо прошамкала старуха. — Да и казнит, а чему быть, того не миновать. Глупая, глупая, неблагодарная. Закрой рот и иди проситься в монастырь… ты погибель для мужчины, вот так-то, дурная невоспитанная девчонка… Керо еще раз топнула ногой. Тяжелый башмак глухо ударил в земляной пол, прикрытый рваным засаленным ковром.

— Ты лгунья!

— А ты проверь, — гадалка захохотала — словно заквакала. — Проверь, глупая графинечка, проверь, а старая Лиза посмеется с того света… Говорю тебе — беги к отцу, пусть в монастырь тебя отпустит! Ты проклята от рождения, девчонка!

— Я тебе не верю! — по щекам побежали слезы. — Не верю!

— Не верь, — морщинистые губы разошлись в гадкой усмешке. — Проверь, проверь…»

— …а мне — что мужчина, который лишит меня невинности — умрет, — решительно закончила Керо. — Ну и чушь, правда? А Хильду казнили, при чем тут зависть? Она, конечно, завистливая была до невозможности, это верно. Но я бы тоже теперь могла такое заметить и ввернуть в гадание, чтобы поверили. Базарный фокус…

— Поэтому ты не хотела выходить замуж?