Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Никакого! — громко выдохнул Матвей. — Но… я ведь однажды предупреждал тебя по поводу моего брата. А ты продолжаешь морочить ему голову. Обхаживаешь. Соблазняешь. Добром это не кончится!
— Да твою ж мать, — крепко ругнулся Данила, явно устав от постоянных обвинений. — Ты задрал уже! Сколько раз говорить, что между нами ничего нет?
— Твои поступки говорят об обратном. А это повод для беспокойства.
— Мои… поступки? — вскочил на ноги Верещагин-младший, угрожающе двинувшись в сторону родственника. — Разъясни-ка мне, какие именно поступки?
От
«Господи! Неужели накинутся друг на друга?»
Дабы помешать им наделать глупостей, Лиза поспешила вклиниться между ними. Отчетливо понимала: Даня первым не ударит. А потому решительно переключила внимание его «старшенького» братца на себя.
— Матвей, пожалуйста, остановись! — набравшись храбрости, она заключила его лицо в свои дрожащие ладони. — Не трогай его, Матвей! Слышишь? Мне страшно. Мне очень страшно!
— Тебе нечего бояться! — обронил с затаенной нежностью. Глазея на нее затуманенным взором, точно завороженный. — Меня уж – точно!
— Да что с тобой такое происходит? Ты же сам не свой!
Секундная пауза. Взгляд глаза в глаза.
— А ты не понимаешь? – глухо, отчаянно.
Понимала. Конечно, она понимала. Но покачала головой:
— Я… стараюсь гнать от себя подобные мысли. И тебе советую!
— Да поздно, Лиза! Поздно их гнать!
— В каком смы… смысле?
— В прямом! Ты нравишься мне. Очень. Нравишься, как девушка. Как женщина. В тебе идеально все. И ты прекрасно это знаешь!
Будучи совершенно обескуражена услышанным, она резко отдернула руки.
— Я? – нервный смешок.
Лиза отступила на шаг, стремясь увеличить расстояние между ними. Казалось, от признания Матвея в осадок выпал даже Даня. Он прямо-таки застыл с выпученными глазами.
Пользуясь всеобщим замешательством, Матвей приблизился вновь.
Едва ощутимым движением приподнял за подбородок, вынуждая смотреть строго в глаза.
— Да, ты не ослышалась! — повторил он, сверля ее проникновенным взглядом. — Со мной такое впервые. Я будто…
— Матвей, нет… пожалуйста! – отчаянный стон.
– Не говори так! Ты же знаешь: я не могу ответить тебе взаимностью.
— И тем не менее, я скажу! — мужчина сморщился будто от острой зубной боли. А секунду спустя ударил кулаком в собственную грудь. — Я все понимаю. Правда. Ты его! Его, до последней капли крови. Но бл*дь! Я совершенно не готов к тем чувствам, которые ты во мне пробуждаешь. Они берут надо мной верх. Все чаще. И чаще. Вот что прикажешь мне с этим делать? Что, Лиза?
— Да не переживай ты так! — раздался за их спинами сонный, но глубокий и выразительный мужской голос. — Забудешь скоро! С глаз долой, как говорится…
Точно по команде все развернулись на источник звука. В дверях, ведущих в спальню Лизы, небрежно подпирая косяк, возвышался молодой человек, раздетый буквально до трусов. На вид ему было не больше тридцати. Высокий. С хорошо развитой мускулатурой. Волосы русые. Коротко стриженные. Глаза светлые. Правда, в условиях недостаточного освещения Лиза не могла утверждать наверняка, голубые, серые или зеленые. Не столь важно. Куда важнее был его взгляд.
Спокойный. Внимательный. Теплый.
Этот человек разительно отличался
Безумно, до боли знакомых ей цифр. Хотя, скорее уж, дат.
Силясь разглядеть получше, Лиза подошла к нему поближе. Остановилась лишь в паре шагов, соблюдая приличия. Да тут же всхлипнула, спешно затыкая рот ладонью, когда до ее воспаленного сознания дошел-таки смысл его наколки.
Дата рождения. И дата смерти. Ее матери.
Увековеченные на его коже. Господи!
Теперь она понимала – и более чем отчетливо – кто перед ней стоит.
А именно человек, ценивший и любивший Марину ничуть не меньше самой Лизы.
Человек, скорбящий от ее утраты… и по сей день.
Кирилл Решетников.
Ныне Черчесов.
Приемный сын Прокурора!
Секунды складывались в минуты и проходили в тягостном молчании.
Нужно было хоть как-то начать разговор.
Она понимала это. Осознавала. И… не могла.
Медленно осмотрев Лизу с ног до головы, уделяя особое внимание ее взъерошенным волосам, распухшим губам и шее, изрядно «помеченной» Похомовым, Кирилл снисходительно хмыкнул. К счастью, без осуждения, которого она так опасалась.
— Десять из десяти, что Борис Андреевич отправил тебя сменить одежду и как минимум причесаться.
— Типа того.
— Сильно влетело?
— Ерунда. Переживу!
— Знакомиться будем или как?
Она отрицательно покачала головой, одновременно поясняя:
— Я знаю, кто ты. А ты знаешь, кто я. К чему лишние церемонии?
— И то верно, — стремительно преодолев разделяющее их расстояние, Кирилл внезапно притянул ошарашенную девушку к себе. Крепко стиснул в объятиях, оставляя трепетный поцелуй на ее лбу. И так же быстро он отстранился, отступая на шаг. — Сказать, что ты ее копия… ничего не сказать! Ну, да ладно. Тебя Боря ждет. Советую поторопиться, ведь твой дядя не отличается терпением!
Глава 42
Поразмыслив немного, Лиза пришла к выводу, что: Кирилл прав. Потому она и решила прислушаться к его совету.
Легонько кивнув в знак согласия, протиснулась в свою спальню.
Мужчина слегка отстранился, пропуская ее внутрь.
Однако секунду спустя двинулся следом. Мягко прикрыв за собой дверь и таким образом отгораживая их двоих от целого мира, он вновь прислонился спиной к косяку. И все молча. Не проронив ни звука. Тихонько наблюдая за ее действиями.