Реквием
Шрифт:
– Мы не сдадимся без боя. Мы сумеем победить. Помнишь фильм, где заяц отбивался от орла? Если бы он побежал от врага, у него не было бы шанса выжить.
– «Не ошибаешься? Проверь исходные данные. Они могут быть верны не при любых условиях задачи». Так, кажется, рассуждали мы в НИИ, исследуя результаты неудачного эксперимента? – всхлипывая и вытирая мокрое от нескончаемых слез лицо, в своей ироничной манере ответила Инна. – Знаю, нельзя глубоко уходить в гибельность, в отчаяние. Но ведь, как принято говорить, жизнь и смерть идут рука об руку. Из первого неотвратимо вытекает второе. У кого перетекание плавное, у кого скачком. О, этот невыносимо
– Божий суд. Стряхни с себя наваждение. И почему Всевышний в первую очередь торопится призывать к себе хороших людей?
– Хороший человек – это уже немало, – криво усмехнулась Инна, все еще мелко подрагивая всем телом. – Твои добрые слова оседают в моем сердце прекрасным узором холодной снежинки. Помнишь?..
– Конечно, помню. Постой, диагноз – еще не приговор. Может, это ошибка, недоразумение и ты зря вбила его себе в голову. Сходи к другому врачу. Шансов меньше, чем хотелось бы, но они есть.
Лена не отпускала подругу, крепко сжимая ее безнадежно вялые плечи.
– Шансы. И главный из них – чудо. Твои уверения меня не слишком убеждают, но приятно. Без обиняков отвечу: я отклоняю твое предложение. Ты ждала иного ответа? Не обнадеживай. Дни сочтены. Никто не даст отсрочки. Мои биологические часы в мозгу требуют остановки. Их пружина совсем ослабла. Чего уж теперь хорохориться? Судьба вынесла свой приговор, наложила резолюцию, и я прямо и смело смотрю ей в лицо.
Скоро не будет уже ничего хорошего, равно как и ничего плохого. Отрешусь от времени и места. Теперь или в омут с головой, или в проклятья Всевышнему. Боли страшные… Глупости говорю. Ничего меня уже не держит на земле, кроме любопытства: что будет со страной через десять, двадцать лет? Всё, переступила черту… Я как на лезвии ножа… Оттуда еще никто не возвращался. Вот такая печальная подробность. Собственно, в масштабах Вселенной человек ничтожно мал, как маковое зернышко, пылинка, – словно о чём-то постороннем сказала Инна. Лицо ее было бесстрастно, холодно и пусто. Может, таким оно показалось Лене в мертвящем лунном свете. – А тебе сколько онколог обещает? – внезапно спросила она.
– По грубой прикидке, от силы два-три года, но сердце в любой момент может сократить этот срок.
– Смерть причину найдет.
– Собственно, в Москве по раку меня уже давно приговорили, но Всевышний не согласился с заключением докторов и дал мне еще пожить, может, для того, чтобы я успела закончить предначертанное свыше.
– До финальной точки тебе еще далеко.
– Относительно. Врачи дополнительно констатируют стойкую ишемию, пневмосклероз, жидкость в плевре, в коленях и еще много чего противного. Центр тяжести в оценке их прогноза смещается в сердечно-легочную сторону и тромбоза. Остальное можно аннулировать, изъять из памяти и из медицинской карты. Врачам ровным счетом ничего не понятно в моем организме. Один диагноз накладывается на другой, на третий…
Ты знаешь, у меня легкие на снимке напоминают дуршлаг. Самое смешное, что из всего урока анатомии, на котором наша учительница рассказывала о строении легких, меня почему-то поразила и накрепко врезалась в память только та часть, где она сообщала о склеивании и срастании альвеол, ведущих к полной потере дыхания. Я помню, как ярко представила себе эту жуткую картину! Такая вот интересная случайность.
– А мне не воображалось, что в конце жизни я буду по десять раз на дню «заседать» на
Лена не отреагировала на грубую вспышку. Понимала подругу.
– Что у тебя явилось причиной болезни легких?
– Трудно сказать. Возможно, слабая прокачка легких. Во время болезни я мало двигалась. Без сил была. А подтолкнуть могла серия облучений, которые я принимала после многократных химий. Или опоясывающий лишай. Я полтора месяца от боли чуть на стену не лезла. Та еще гадость. А может, всё суммировалось.
– Ты проходила КТ, МРТ?
– Да. Страху натерпелась! Не знала, что у меня клаустрофобия. Закрыли крышку прибора. И я как в гробу. А вдруг, думаю, заклинит электронный замок и я задохнусь. Такая паника началась! Меня всю трясло, в голове мутилось, хотелось потребовать прекратить обследование. Еле себя в руки взяла. Стыд помог. Опозориться побоялась.
– Может, тебе операция нужна?
– Болезни без ножа зарежут. Все не уберешь и не зарихтуешь. Одной больше, одной меньше, какая разница? И еще до кучи парочка новых докторами обещается. Конечно, осаждают демоны страха, и я спрашиваю себя: «Когда? Сколько? Как я оставлю моего внучка? Кто станет лелеять вверенный мне аспирантский корпус?» Но борюсь с собой. Еще несколько лет назад я шутила в свой адрес, что нахожусь в том возрасте, когда мне уже не уступают и еще не уступают место в автобусе. Помнишь, когда я придумала эту шутку? А теперь вот… сама видишь.
– Юморист Жванецкий шутил в телепередаче: «Один за другим отступают мужчины, одна за другой наступают болезни». Они – верный способ переправки на тот свет. А какая из них уведет – уже неважно, – усмехнулась Инна. – Послушай, тебе же от рака чистотел всегда помогал.
– Стало легче, я и отставила лечение. Сама виновата. Напрасно преждевременно возрадовалась.
– Странная, хитрая уловка организма. А колени и позвоночник по-прежнему сорванными в лесу лопухами лечишь?
– Только ими и спасаюсь. У меня последнее время почему-то стало очень быстро меняться настроение, хандра часто одолевает. Близкие слезы, близкий смех. Зрение слабеет. Сынок как-то сказал: «Мама, у нас кафель в ванной какой-то тусклый. Отмыть?» А я ему ответила: «Я не вижу разводов, и они меня не беспокоят». Он засмеялся: «Счастливая!»
– Я никогда не понимала выражения «помятое лицо». Сделала операцию на глаза, зрение поправила. И теперь по утрам не могу на себя в зеркало смотреть. А раньше казалась себе очень даже ничего! Что делают с нами годы!
Инна натянуто рассмеялась.
– А желудок беспокоит? – спросила она таким тоном, будто у подруги это была самая главная болячка.
– Как стала по утрам лечиться перетертыми в блендере ягодами облепихи – одну чайную ложку на стакан теплой воды без сахара, – так сразу сняла все проблемы. Ягоды впрок я в морозилке сохраняю.
– А я ромашковый чай ежедневно пью.
Подруги замолчали. Почему о таких мелочах говорят, когда за спиною уже топочет та, что с косой?..
2
– У каждого возраста свои сильные и слабые стороны, свое особое содержание, наполнение, своя прелесть. Хотелось бы все стадии жизни пройти, – задумчиво произнесла Лена.
– Не настраивай себя на оговоренный срок, тогда больше проживешь. Твоя бабушка так говорила. Надорвала ты свое сердце по молодости. Сколько слез пролила, пока Антошку выходила, вырастила! Ты была его опорой, надеждой, любовью. Всем.