Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
Свим в немом удивлении несколько мгновений рассматривал Малиона, не смеётся ли он над ним в ответ на его едкую реплику. Малион оставался серьёзным.
– Та-ак!.. Но и о тебе пока что ладно. Теперь вот о чём. Ты же был послан встречать Камрата не один. С Невлоем. И кто-то ещё был с тобой. А мечами вы владеете… Что вам защита малыша?
Малион, глядя на Свима, сложил ладони одна к другой и прижал кончики пальцев к губам. Так постоял некоторое время.
– Да, другие… – произнес он нехотя. – Кто был, те уже не в счёт. А Невлой… Ты не заметил? Невлой не совсем человек.
Свим растерялся.
– Неужели ещё одна разновидность торна?
Малион отрицательно качнул головой.
– И не торн. Торны, хотя за их спиной тысячелетия эволюции, всё-таки в основе своей остались биороботами. А Невлой – двейрин… Не пытайся вспомнить, встречал ты их или нет. Скорее всего, не встречал. Двейринов не так уж и много, всего с десяток, и произведены они… Не важно где… Двейрин – это спутник того, кто выполняет важное и опасное поручение.
– Телохранитель?
– Можно сказать и так, хотя это не совсем правильно. Всё дело в его качествах. Он человек, но, как и торн, не боится высоких температур, у него несколько иначе смонтированы, вернее, настроены, органы чувств, а оттого восприятие окружающего мира отлично от нашего. Он может многое, в том числе и врачевать. Его трудно застать врасплох, поскольку он ощущает надвигающуюся опасность, поразить мечом, утопить… Поскольку за всё это надо платить другими качествами, то люди, ставшие двейринами, теряют кое-что. Например, чувство юмора. Ты мог бы заметить такой недостаток у Невлоя.
Свим кивнул.
– Ты хочешь сказать… Ты сказал, что Невлой когда-то был обычным человеком? А потом решил стать двейрином?
– Да, был человеком, но, как бы точнее сказать, не совсем обычным что ли. Он наказан превращением в двейрина… Свим! Твоё возмущение не к месту. Давай не будем о нём больше говорить. Тем более что он, как ты мог видеть, не очень-то расстроен своей участью. Я не провидец, но думаю, у тебя скоро будет много тем для размышления, в том числе и о двейринах.
– Ладно, не будем. А об Камрате?
– Я уже сказал, что рад бы. Да не знаю.
– Нет, ты сказал о том, что он тебя защищает.
– А-а. Да. Тебя тоже… Ты опять хочешь возразить? А зря. Это правда, Свим. Ты как-то говорил, что после знакомства с Камратом, у тебя было несколько схваток с тескомовцами, бандитами, путрами. Так?
– Да уж. Почти каждый день. Ты думаешь, все эти стычки случились только из-за Камрата или спровоцированы им?
– Я не о том. Вспомни! Ты и те, кто были с тобой, а вернее с Камратом, когда вы шли через Дикие земли и Заповедник Выродков, потеряли хотя бы одного спутника убитым? Был ли кто-то серьёзно ранен? С кем-то случилось из вас какое-нибудь несчастье?.. Ну?
Свим непроизвольно провел ладонью по уголкам губ и обескуражено повёл головой.
– Тоже хороший вопрос. Ты зацепил самое, пожалуй, невероятное в нашем почти двухмесячном переходе от Керпоса до Соха, а потом сюда, на остров. Мы уже и впрямь как-то между собой эту тему обсуждали. Удивительное дело! Столько драк у нас произошло, и противник порой бывал серьёзный. Да что там говорить: серьезный, не серьезный. Тескомовцы могли нас всех перебить как мух при всякой встрече. Но мы везде вышли из стычек без убитых с нашей стороны. Ранения были. К”ньецу вот ухо отрубили, а Ф”енту мы сами его хвост укоротили. Потом… Пожалуй, всё. Было ещё падение Клоуды с высоты, шок от удара тескомовца у Харана… Да, погибла Кокоша, подруга Ф”ента, но случилось это без нас.
– Всё правильно, – тряхнул перед собой Малион указательным пальцем направленным вверх. – Так и должно было быть. Вы все находились под защитой Камрата. Во всяком случае, как утверждали пославшие меня, любой, вступивший с ним в тесный, не угрожающий ему контакт, защищён от случайностей и злонамеренных выпадов, от кого бы они ни исходили. А самого Камрата, якобы, вообще невозможно убить. Так-то, Свим!
– Ну-у… Что-то из области не вероятностей и сплетен. Харан… Он был с нами и остался… Неважно. Так вот он считает, что Камрат заложенный. А ты ведь тоже так считаешь, когда напоминаешь о сроках, которые нас поджимают. Я уже вижу в нём перемены. А?
– Так оно и есть. Что тебя смущает?
– Я в такие вещи не верю. С детства. У моего отца был визинг. Так вот его проделки мне с малых лет претили и отбили всякое желание верить в сверхъестественное. А они, визинги, тоже утверждают, что могут сделать человека неуязвимым. Правда, условия при этом такие запутанные, что трудно в них что-либо понять, а тем более взяться за их осуществление. Но если можно стать неуязвимым, много бы нашлось охотников. Да вот беда, я таковых никогда ещё не встречал. Если бы визинги могли подобное делать, нашлись бы и те, кому удалось перешагнуть через всё и потом щеголять тем или иным приобретением, несвойственным обычным людям. Представляешь, как бы они себя вели?.. Неуязвимые! Теском давно бы всех визингов перебил, дабы не было повадно человека лишать человеческого… И малыш… Что-то в нём есть, конечно. Да сделан он, как и мы, из живой плоти… Я же видел. Он может пугаться чего-то. На нём ветки кустов оставляют царапины. Другое дело, что он умеет за себя постоять. Говорит, что с малых лет приучен к тому. Бабка у него будто бы понимала в этом толк и хорошо его натаскала.
– Калея?
– Ты её тоже знаешь? – искренне удивился Свим. – Чудное дело!
– Знаю, а как же! Калею, под разными другими именами, конечно, знают многие. Калея… – Малион чему-то счастливо улыбнулся, будто вспомнил приятное. – Да, Калея. Единственная на Земле обладательница Высшего, Двенадцатого, Ранга Хапры.
– Есть и такое? – вяло поинтересовался Свим. – Впрочем, я от тебя сегодня уже столько нового узнал, что пора бы остановиться… Но ты мне что-то хочешь сказать ещё?
– А то, что к визингам надо относиться с уважением. Не верить, само собой разумеется, во всё то, что они говорят, а уважать надо.
– Это почему же? – с подозрением спросил Свим.– Им ничего не стоит обмануть, а я к ним с уважением. Нет уж!
– Объясню. – Малион немного помолчал, словно к чему-то прислушивался извне. – Бесспорно, большинство из них шарлатаны. Но ты не откажешь им в том, что они думающая часть человечества.
– Придумывающая часть, вернее будет, – буркнул Свим.
– Хм… И придумывающая. А что? На фоне того, что случилось с людьми, любой думающий, тем более придумывающий, чего-то желающий, становиться самой необходимой единицей вида хомо сапиенс. Нашего вида в числе разумных. Тескомовец и бандит, визинг и агент Фундаментальной Арены, хожалый и лесовик – все они активный резерв человечества. Пока они существуют, есть ещё надежда на восстановление величия человека на Земле. Без таких людей, в том числе и визингов, мы бы уже давно скатились неизвестно до какого уровня бестолковости.
– Ты серьезно так считаешь? Харан тоже так думает.
– Куда уж серьёзней? Сам подумай.
– Так-то оно так, но говорят, что, зато горожане, сидя по своим домам и хабулинам, живут значительно дольше тех, кому не сидится на одном месте. А человек хочет жить долго.
– Зачем? Зачем ему жить долго? – Малион страстно потряс перед собой кулаками, как будто кому-то грозя. – Ты, может быть, не знаешь, но уже есть целые города на Земле, где жизнь людей практически перешла в область инстинктивного существования. Еда и удовлетворение самых низменных наклонностей – вот и всё, что их интересует. Ещё несколько поколений и человек ничем не будет отличаться от выродков. Кроме, может быть, собственной спеси и маниакальной страсти убивать себе подобных. – Малион перешел на шёпот. – Это страшно, Свим!.. Ты знаешь, от чего умер твой дед? По-настоящему?