Решающий шаг
Шрифт:
Стараясь всесторонне проверить Эзиза, Тиг Джонс спросил:
— Скажите, Эзиз-хан, вы здесь, в Ак-Алане, только держите оборону или порой и нападаете на большевиков?
— Нет, не нападаю, — ответил Эзиз, — и не стану этого делать.
— Почему же? Вы получили такие указания от командующего?
— Нет, напротив, Ораз-Сердар приказал мне иногда нападать на город, беспокоить большевиков.
— Значит, вы не выполняете приказов командующего?
— Этого приказа не выполняю.
— Но почему?
— Я не настолько глуп, чтобы, нападая на город, попасть под удар главных сил красных, их пулеметов и пушек. Я делаю немалое дело и тем, что стою здесь крепко и не пускаю большевиков в аулы. Нападу я на них сегодня, завтра они привяжут своих коней над накопленным мною зерном. По-моему, командующий не понимает этого.
— А ведь вы, пожалуй правы, Эзиз-хан! Об этом я поговорю с Ораз-Сердаром. Так и держитесь, пока не будет новых указаний английского командования.
Интервенты не торопились с осуществлением своих планов, они выжидали время, мобилизуя силы, которые могли бы верно служить целям английской оккупации. Поэтому Тиг Джонс и дал такое указание своему союзнику. Правда, нежелание Эзиза выполнять приказы командующего наводило на серьезные сомнения: ведь точно так же этот хан мог в другое время отказаться выполнять и приказы английского командования. Но Тиг Джонс лишь на минуту задумался над этой проблемой и решил ее по-своему: пока Эзиз острое оружие, которым глупо было бы не воспользоваться, а если он откажется подчиняться, у английского командования всегда найдутся средства обезвредить его.
Беседа продолжалась. Тиг Джонс говорил начальническим тоном и временами хмурился. А Эзиз, всегда державший себя высокомерно и самоуверенно, все больше терял свое высокомерие перед представителем английского командования.
— Ввязался я в эту войну, двинул на фронт почти всех своих нукеров, — говорил он, стараясь расположить к себе англичанина, — полагаясь на то, что белыми офицерами все предусмотрено. И поступил глупо. Не подоспей английское войско, мы были бы втоптаны в землю. И пришлось бы мне с каким-нибудь десятком джигитов скакать ь Ташауз, искать приюта у Джунаид-хана.
Он оборвал свою речь и пустился в любезности:
— Благодарение аллаху, вы подоспели вовремя. Мы признательны вам от всего сердца. А меня вы еще не знаете, господин капитан. Я считаю своим долгом выполнять приказы английского командования. Вы можете на меня положиться. Под вашим покровительством, верю, и мне удастся достигнуть своей цели.
Тиг Джонс больше всего напирал на то, что Эзиз должен заготовить как можно больше зерна и никому не отпускать его без разрешения английского командования. Вместе с тем он дал понять, что услуги Эзиза будут щедро вознаграждены и что со временем он станет ханом не только Теджена, но и всех теке.
Эзиз велел разостлать перед гостем огромный, тонкой работы ковер со старинными узорами. Изумителен был этот ковер; под лучами солнца его восхитительные узоры играли всеми красками, как изумруды и яхонты.
— О-о, да это настоящий антик! — невольно вырвалось у Тиг Джонса.
Видя, что агличанин доволен, Эзиз, улыбаясь, сказал:
— Это маленький подарок от моей жены вашей супруге. Прошу вас, не сочтите за труд — примите, не сочтите за груз — возьмите с собой, на вашу летающую машину.
Если б Эзиз и не подарил этого ковра, Тиг Джонс постарался бы выманить его хитростью. Зная обычаи Востока, это не так уж трудно: похвалить искусную работу, потом попросить продать — и хозяин будет вынужден преподнести понравившуюся гостю вещь в подарок, и Тиг Джонсу ничего не оставалось, как учтиво поблагодарить его.
— Моя жена уже получила подобные произведения восточного искусства, — сказал он с притворным равнодушием. — Но я не решился бы огорчить вашу супругу отказом от ее подарка.
Тиг Джонс хорошо понимал, что из всех произведений искусства, отправленных им в Лондон, этот изумительный ковер был бы лучшим украшением его квартиры. Однако он считал унизительным для себя рассыпаться в благодарностях перед каким-то туркменским ханом, и только добавил к своим словам:
— После победы мы постараемся отблагодарить вашу ханум не менее ценным подарком.
Прощаясь, они обеими руками пожали друг другу руки.
Проводив высокого гостя, Эзиз вернулся к яме и, глядя на зерно, подумал: «А в тебе есть божественная всемогущая сила!»
Но зерно собирал не один Эзиз. Его советники тоже не упускали случая набить свои закрома дейханским хлебом.
Алты-Сопы, не имевший раньше даже ишака, стал владельцем породистых коней, амбары его были забиты зерном, караваны тянулись к его- жилищу. На своем канале Бек он чувствовал себя тоже маленьким ханом, самостоятельно разрешал все дела и споры.
Анна-Курбан Юмуртгачи не обзаводился своим скотом, но вполне был сыт за счет зеката с аулов своего канала. И Гарры-Молла не упускал возможности поживиться и урывал свою долю из всего, что шло в казну Эзиз-хана.
Эзиз уже косо посматривал на своих приближенных и ждал только удобного случая, чтобы освободиться от них. Будучи неграмотным, как и все его советники, кроме Мадыр-Ишана, он окружил себя переводчиками, назначив кого секретарем, кого адъютантом в -своем штабе. Все оци были его безропотными слугами и пока открыто не воровали. Советникам было не по душе, что Эзиз доверял переводчикам все свои дела и все реже собирал свой диван. Сопы даже выразил однажды свое недовольство.
— Эзиз-хан! — сказал он. — Не эти ли люди сосали кровь туркмен в царское время? Теперь ты им снова даешь волю.
— На каждую охоту надо брать подходящую собаку, — важно ответил Эзиз. — Переводчики для нас — свет в темноте.
— Как бы потом тебе не пришлось кланяться им в ноги!
— Если для дела нужно, поклонюсь и Будде.
Алты-Сопы выпучил глаза. — Ладно, посмотрим... — буркнул он и пошел от Эзиза. Эзиз крикнул ему вслед:
— Посмотрим!
В эту минуту он был недалек от исполнения задуманного.
Среди переводчиков Эзиза было несколько русских белогвардейцев. Матвеев считался представителем белогвардейского штаба, но превратился в преданного слугу Эзиза. В Ак-Алане было всего пятьсот нукеров, но Матвеев сообщал в штаб, что у Эзиз-хана полторы тысячи всадников и три тысячи пехоты. Белогвардейцы без проверки отпускали Эзизу иденьги и снаряжение на четыре с половиной тысячи нукеров. Несмотря на это, он весьма неохотно выполнял распоряжения белогвардейского штаба, а то и совсем не выполнял. Когда ему предложили выйти на железную дорогу, взорвать мост около станции Такыр и совершить налет на Теджен, он ответил: