Решающий шаг
Шрифт:
Нурджахан, плача, стала рассказывать:
— Бедняга окончил счет дням...
Артык вздрогнул:
— Ашир?
— Сахат. Он был убит в городе пулей.
— И Ашир поехал привезти его тело?
— Ашир больше думал о своем друге. Хотел ехать разыскивать тебя, а тут привезли тело отца. Бедняга...
— Ну, и где ж он теперь?
— ...отправился в последний свой путь. Всю жизнь мучился, и после смерти злые люди осквернили прах горемыки. Те, что разыскивали тебя, приняли его могилу за твою. Раскопали, смотрели...
— Злодеи!
Нурджахан вытерла глаза.
— А Ашира...
— Что они сделали с ним?
— Угнали по жребию.
— По жребию?
— Говорят, жребий бросал сам Халназар. Обманом, говорят, подсунули жребий Аширу, потом избили, погнали в город.
В это время к ним подошла мать Ашира и зарыдала. Вслед за ней заплакала и Нурджахан. Артык не мог больше выносить этого безысходного горя. Даже когда умер отец, он не переживал таких тяжелых минут. Все клокотало в нем, протестовало против насилий, жертвой которых стал он сам и близкие ему люди. Возмущенное чувство подсказало решение, но он не имел возможности спокойно обдумать его.
— Либо погибну, либо отомщу им за все! — с гневом сказал он и вскочил на коня.
Обе старухи уцепились за его одежду:
— Остановись! Безумный, куда ты!
Артык наклонился к ним с седла и, обдавая горячим дыханием, произнес:
— Останусь — поймают, убегу — догонят. Лучше уж я сам нападу на них! — И с места погнал коня, бросив на прощанье: — Будьте здоровы, до новой встречи!
Нурджахан умоляюще протянула руки:
— Дитя мое, Артык-джан, лучше я пожертвую собой ради тебя!
Но тень всадника растаяла в предрассветной мгле.
Выехав на дорогу, Артык пустил коня шагом. Его одолевали тяжелые думы: «Ашира угнали на тыловые работы. Попадусь к ним в руки — меня постигнет такая же участь... Накликали несчастье на народ, сделали всех нищими. Матери остаются пленницами, дети сиротами. Жены разлучены с мужьями, юноши — с родителями. Что делать? Пойти распороть живот Халназару?.. Нет, не в нем одном дело. Самое лучшее — собрать отважных людей и, как Чапык-сердар, Курбан-Джорджак, уйти в пески и оттуда нападать на баев. Так доберусь и до арчинов и до волостных... Другого выхода нет — надо продолжать начатую борьбу».
Придя к такому решению, Артык снова вспомнил друга: «Но Ашир уже пропал, он уходит. И вернется ли — неизвестно. Если я ему теперь не окажу помощь, — где же дружба?»
Приближаясь к аулу, Артык несколько изменил свое решение: «Халназар велит поить скот рано, пока воду в колодце не замутили. Если Мавы ушел по вербовке, за скотом смотрят его сыновья. Сейчас надо ехать к колодцу. Появится кто-нибудь из сыновей бая, — скрутить руки, заткнуть рот платком, бросить на коня и умчаться. А потом сказать Халназару: «Освободишь Ашира — верну сына, нет — убью его!..»
Он представил себе место схватки у колодца — и вдруг Айна, как живая, встала перед его глазами. Вспомнилось, как, уезжая к Эзизу, он встретился с ней у колодца, как прощался.
«Айна... — с нежностью подумал Артык. — Может быть, она терпит из-за меня муки и ей еще тяжелее, чем мне? Может быть, нечистый хищник уже протягивает к ней свои лапы? Может быть, она уже потеряла надежду?.. Нет! Она скорее умрет».
Погруженный в эти думы, Артык не заметил, как доехал до колодца. Он остановил коня, поднял голову и... замер от неожиданности — у колодца стояла Айна. Не веря измученным за бессонные ночи глазам, он стал пристально всматриваться в утренний сумрак.
Увидев Артыка на коне в этом уединенном месте, Айна бросилась к нему:
— Артык-джан! — И, схватившись за стремя, прижалась к ноге любимого.
Гнедой вздрогнул, готов был отпрянуть в сторону, но Артык уже спрыгнул с седла и обнял Айну.
Их сердца бились рядом, словно касались друг друга.
Артык не знал, что ему делать: увезти Айну — придется позабыть об Ашире, оказать помощь другу — значит бросить Айну на произвол судьбы. Руки его ослабели, в раздумье он опустил голову.
— Что с тобою, мой милый? — с тревогой спросила Айна.
Артык молчал. Тогда Айна со страстной решимостью воскликнула:
— Артык-джан, либо увези меня сейчас же, либо убей!
Эта решимость передалась и Артыку. «Ну что ж, пока такой конь подо мной, разве есть пути, которыми я не пройду? Увезу Айну, где-нибудь спрячу, а потом позабочусь и об Ашире».
Издали приближались двое мужчин: они вели в поводу лошадей. В одном из них Артык сразу узнал Баллы. Не раздумывая, он мгновенно вскинул ружье. Айна испуганно вцепилась ему в плечо:
— Милый Артык, не здесь, только не здесь!
Артык секунду поколебался и опустил ружье. Затем поднял Айну, посадил на круп гнедого и сам вскочил в седло. Между тем Баллы уже успел подойти к колодцу довольно близко.
— Конь волостного! — удивился он и тут же закричал во все горло: — Артык и Айна бежали!.. Хе-е-ей!
Гнедой как стрела мчался в прозрачном утреннем воздухе, унося своих седоков, и скоро скрылся из глаз.
Аул остался далеко позади. Однако тревога была поднята. У Халназара спали высланные на розыски казаки. Крик Баллы разбудил их. Пять всадников тотчас пустились в погоню. Баллы присоединился к ним.
Верстах в семи от аула начинались пески Гуры-Дангдана. Туда Артык и направил своего коня. Выехав за поля, он остановил гнедого в низине, спешился и стал советоваться с Айной, куда направиться дальше. Он не думал, что у Баллы хватит смелости преследовать их.
Куда ехать, в какой аул? Кто примет таких гостей? Кто устоит перед Халназаром и волостным? Может быть, лучше уехать в пески одному, оставив Айну в шалашах пастухов? Но найдутся ли среди них люди, которым можно довериться? А если найдутся — смогут ли они охранять и защищать Айну? Или уехать в другую местность? Значит — отказаться от помощи Аширу? Оставить в беде мать и сестру? Кто защитит Шекер?