Ресурс Антихриста
Шрифт:
— Четыре, — поправил Джексон, — когда мы в Севастополе встретились.
— Все правильно, четыре. Так вот, там и тогда все это было, а сейчас…
— Еще хуже, — вставил Джексон.
— Намного. Знаешь, какая мысль меня чаще всего посещала, когда я глядел в окно вагона или выходил на станциях прогуляться по перрону?..
— Ну…
— Что я смотрю одно и то же бесконечное кино, унылое, серое, какое-то беспросветное. Я даже не знаю, к какому жанру это отнести.
— Подскажу, — усмехнулся Джексон, — это мультсериал «Чернуха». Все это мне знакомо, я сам недавно в Пермь мотался, повидал…
— Тем более… Больше того, в этом кино создается впечатление, что пленка крутится не вперед, а в обратном порядке, не к горизонтам двадцать первого века, а к временам крепостного права. Народ обозленный, полуголодный, многие в таких одежках,
— СПИД, — коротко резюмировал Джексон.
— Что? — удивленно уставился на него Верховцев.
— Союз начал умирать, когда его заразили СПИДом, — пояснил тот. — Но я имею в виду не медицинскую проблему. Нас заразили духовным СПИДом, а это куда страшней. СПИД русской души — вот главное достижение Запада в идеологической войне с Советами. Запад спал и видел, чтоб этот вирус внедрить на одну шестую, как видишь — внедрили, а теперь процесс пошел и идет по нарастающей. Причем, пора цветения уже прошла, цвет осыпался, а теперь вот, ягодки, их черед наступил.
— Да, дожились, дождались времен, когда профессией вора гордятся, слово «бандит» произносится с большим почтением, чем в дни нашей юности «чемпион мира по хоккею».
— Все, что случилось, случилось не вдруг и невзначай, а долго и очень тщательно готовилось, — Джексон потянулся, зевнул и переменил позу. — А начали осторожно, с подмены понятий: бандитов взяли и переименовали в рэкетиров, а рэкет, как явление, фактически узаконили, а что тут, мол, такого, во всем цивилизованном мире так. Мзду бандитам платит практически сто процентов бизнеса, я могу тебе назвать даже расценки по Риге. Проституток, презренных при социализме особ, назвали путанами, а для непонятливых — жрицами любви. Проститутка — было плохо, аморально, а сотрудница интим-сервиса уже и нормально, хотя суть-то дела не изменилась. Жалкий педераст стал называться геем, ну, чем не имя для сказочного персонажа?.. А все это скотство после этого можно назвать мужской любовью. Короче, пидары звучало отвратно, а «голубые» вроде как приемлемо. И уже один такой сладенький мальчик в колготках и сережках, с огромным крестом до пуза, этакое недоразумение, называющее себя дитя порока, вещает по телеку о голубой волне в мировой культуре и о христианской любви к ближнему.
— Ну и что тут такого? — поинтересовался Верховцев. — Гнусный типчик, но стоит ли брать в голову, много чести…
— А то, что как бы между прочим происходит ревизия Библии, — возбужденно бросил Джексон. — Ведь пидары и крест — вещи несовместимые, это верх святотатства. Библия дает однозначный ответ на эту тему. Бог сжег Содом вместе со всеми жителями за их грехи. В Союзе, если помнишь, демократы сначала добились отмены статьи в уголовном кодексе за педерастию, а уж потом стали бороться за отмену статьи конституции о руководящей роли КПСС. Кстати, хороший повод подумать о том, кем были прорабы перестройки.
— И кем же? — Верховцев подошел к окну и немного приоткрыл его.
— Да я уж тебе, по-моему, говорил; они были моральными педерастами. Заметь, с их появлением все вдруг пошло через жопу. Слово патриот вдруг стало ругательством, а желание отдать, к примеру, Курильские острова объяснялось настоящей любовью к России. Можно согласиться, что это любовь, но с одной оговоркой, это — любовь педераста.
Верховцев был вроде бы согласен с выкладами друга, но его одолевали некоторые сомнения:
— Так ты считаешь, Гитлер был прав, когда отправлял всех педрил в крематории?
— Не считаю, — после паузы ответил Джексон. — Карать за это — божье право. Бог свершит суд, Бог и покарает. А вообще, Олежек, России почему-то отведена неблагодарная роль на этой планете. Россия, сколько она существует, не дает покоя сатанинским силам, все на нее валится, все беды, что есть на свете, ее не обошли. И вообще, это для меня больная тема, ты знаешь, я как заведусь, так не остановишь, буду говорить долго и нудно.
— Ну и говори, а я в кайф послушаю, — сказал Верховцев, располагаясь поудобней. Олег видел, что друг соскучился по его обществу, и ему было понятно его желание удержать своего гостя подольше. — Мне сегодня торопиться некуда, а ты все равно на бюллетене, причем с оплатой сто процентов.
— Хорошо, — во взгляде Джексона он уловил удовлетворение и благодарность. — Итак, я упомянул о сатане. Но чтоб понять, что он творит сейчас, надо начать не с дня сегодняшнего, а поворошить историю.
— Ты, наверно, оговорился, сатана не творит, а разрушает, — поправил его Олег.
— Совершенно верно, — согласился тот. — Разрушает, да еще как, искусно, талантливо… Одна из самых серьезных побед сатаны в России, на мой взгляд, это церковный раскол. Время для удара выбрано удачное — во главе государства очень слабый царь, ничтожество, с утра до вечера только и занят тем, что молится, короче, занят не своим делом. И тут на горизонте появляется деятель, патриарх Никон, которому вздумалось провести церковную реформу. Возможно, на то основания какие-то и были, но запомни, реформу, любую реформу можно проводить только при жесткой, даже больше того, жестокой, сильной власти. Яркие примеры мы знаем — Иван Грозный, Петр Великий, Ленин, Сталин… А Никону неймется, горит религиозным рвением исправить ошибки, вкравшиеся в святые тексты при переводе. Делов-то куча, заменить два перста на три при крещении, было бы из-за чего огород городить… Проводилось бы в жизнь аналогичное решение, скажем, при Сталине, никто б и не пикнул — какая разница, как креститься — двумя, тремя пальцами, у человека их вообще может не быть. А тут ведь на пустом месте случилось страшное. Против Никона восстал другой столп церкви, такой же фанатик, протопоп Аввакум. Заставь дураков богу молиться, они лбы разобьют, ладно бы себе, дело хозяйское, а то ведь миллионы людей сдвинулись с места, ударились в бега, в скиты ушли сибирские, в леса на Север, в Прибалтику, разор по стране пошел. Я считаю, что Никон и Аввакум — слуги Сатаны, ряженые в одежды белые светочей веры. Смерть они приняли ужасную и потащили за собой сотни тысяч. И этот раскол терзал Русь почти триста лет. Восстание староверов под предводительством Болотникова уже при следующем царе, потом при Петре Первом, которого считали антихристом, было самосожжение скитов… Затем восстание Пугачева, хотя это не совсем из этой пьесы. Там вор Емелька обещал башкирам, татарам и казахам суверенитет, всем свободу, словом, предтеча Борьки Ельцина, но староверы поддержали и этого — деньжат слегка подбросили, мало того, добыли ему настоящее царское знамя, прямо из Питера доставили. На слабонервных произвело впечатление. Ну, а уж старовера Саввушку Морозова, как не вспомнить… Один из богатейших людей России, так сказать, хранитель веры предков, отличился говнюк — деньги свои поганые Ленину дал на революцию, жаждал насладиться видом горящих храмов да искупаться в реках православной крови. Не пришлось, правда, душу сатане завещал, застрелился. Но другие напились кровушки всласть. Но выдержала Русь раскол, пережила… И сатанисты стали менять одежды. Взять, к примеру, императора Петра III-го…
— А чем Петр III вам не угодил? — вставил Верховцев, закуривая сигарету.
— А тем, что и он слуга сатаны, — пояснил Джексон. — Радищева из ссылки вернул, ну, это, допустим, мелочи. Пруссию от разгрома спас, а это уже серьезно. Тут он сохранил злейшего врага страны для двух мировых войн. А еще дружбу с масонами завел, собирался ввести на Руси католицизм, взорвать ее хотел в новой междуусобной войне. А за Иудин свой грех получил в награду мундир прусского полковника и стал почетным магистром Мальтийского ордена. Это примерно то же, как Нобелевская премия Горбачеву. Ну, Мишу, более-менее пронесло, а Петрушу годика через три шлепнули.