Ревизия командора Беринга
Шрифт:
Беринг ничего не знал об этом разговоре, но несколько дней спустя его уведомили о зачислении в экспедицию профессора Луи Делакроера. Назначался он консультантом Беринга по... географии, и Берингу велено было слушать его мнение!
Тяжело вздохнул капитан-командор, услыхав эту новость. Получалось, что не преувеличивал барон Зварт, рассказывая о шпионских кознях. Заскребли на душе кошки. Куда с такими консультантами уплывёт он?
А подштурману Михаилу Гвоздеву, томившемуся в Тобольске в ожидании ответа на донесение в Адмиралтейств-коллегию, разговор братьев Делилей аукнулся печально. Ночью разбудили его и повели в острог. Никто ни о чём не спрашивал Гвоздева, никто ни в чём не обвинял. По секретному предписанию из Петербурга приказано было держать Гвоздева в крепости, покуда не поступит дополнительного указания.
Почти десять годов просидел в тюрьме подштурман Гвоздев, первым из россиян доплывший до Америки. Только в 1743 году и поведает он о своих открытиях.
Плавая, не раз попадал Гвоздев в жестокие шторма. Коварные ветры дуют в северном углу океана... Но бури канцелярского моря ещё коварнее и опасней...
6
Алексей Ильич Чириков узнал о готовящейся экспедиции в феврале 1733 года, когда его срочно вызвали из Казани, где он отбирал лес для корабельного строительства. Чирикову объявили, что он назначается главным помощником капитан-командора Беринга.
Новое назначение застало Алексея Ильича врасплох. Он только что женился... Не слишком радовала Алексея Ильича и перспектива работы со старыми знакомыми. Трусливая осторожность Беринга и наглая самоуверенность Шпанберга вспоминались ему сейчас, как кошмарный сон. Чириков давно уже старался позабыть о коллегах.
Но приказ есть приказ. Приказы не обсуждают. Для Чирикова, двенадцатилетним мальчишкой поступившего в навигационную школу, повиноваться приказу было столь же естественно, как монаху пребывать в молитвенном бдении.
Короткое мгновение длилось его замешательство. Не замеченное никем, пролетело оно, и Чириков углубился в изучение вручённой инструкции.
На сей раз инструкция была составлена подробно и очень определённо. Задачи — даже дух захватывало! — ставились значительно обширнее прежних.
И вот оказалось, что хотя и старался все эти годы Чириков не вспоминать о Беринге, но о просчётах той первой экспедиции и думал, и размышлял он, и сейчас сразу же разглядел слабые стороны в инструкциях и, дождавшись, пока предложат ему высказать своё мнение, указал на них.
...Корабли надобно строить не на Камчатке, а в Охотске. Это сэкономит по меньшей мере год.
...Невозможно исследовать за одно лето берега Америки от Мексики до шестьдесят седьмого градуса. Надобно сузить границы пятидесятым и шестьдесят пятым градусами. Южнее не имеет смысла проводить исследования, поскольку европейские державы уже прочно обосновались там. Уведомлять их нет нужды. Сами уведомятся, когда дело будет совершено. Самую же северную часть американского побережья можно поручить исследовать отряду, который пойдёт из устья Лены, огибая Чукотский нос.
Этому отряду надобно плыть не на дубель-шлюпке, а на палубном боте...
...За одно лето северному отряду не управиться. Придётся зимовать... И скорее всего — в устье Колымы. Здесь заблаговременно надобно сделать магазин, завезти сюда продукты и снаряжение.
Столь же дельные и предельно конкретные замечания высказал Чириков об организации доставки грузов из Якутска в Охотск через Юдомский перевал.
Магическая сила исходила от слов Алексея Ильича. Расплывчатые, туманные прожекты наполнялись, когда говорил он, реальной конкретикой, обретали ясно различимые очертания.
Каким бы заманчивым ни представлялся прожект, он способен только на короткое мгновение увлечь человека. Когда же доходит дело до деталей — опускаются руки. Слишком зыбко, слишком туманно все... Можно перегнать на Камчатку стадо коров, можно устроить заводы... Но чем завершатся эти дела, кроме гигантских затрат, неведомо. И нет никакой уверенности, будет ли польза от этого...
А Чириков предлагал то, что сделать было хотя и труднее, чем это рисовалось в прожекте Беринга, но возможно. И главное, за каждым предложением виделся конечный результат. Предложения Чирикова были необходимы, дабы не исчезла без следа и без всякой пользы для Ея Императорского Величества снаряжаемая в Сибирь армия исследователей.
И вот — и небываемое бывает. Хотя и подписаны были «Высочайше утверждённые правила, данные капитан-командору Берингу», задачи экспедиции конкретизировались сейчас в соответствии с предложениями Чирикова.
У обер-секретаря Сената Ивана Кирилловича Кириллова возникло в эти дни ощущение, будто он совершает трагическую ошибку, поддерживая Беринга. Нет, саму экспедицию по-прежнему он считает необходимой, но, конечно, во главе её лучше было бы поставить не Беринга... Небось от Чирикова больше толку было бы... Но изменить ничего нельзя уже. Оставалось только надеяться, что к мнению Чирикова Беринг станет прислушиваться внимательней, чем в предыдущей экспедиции.
Свои соображения Иван Кириллович довёл до членов Кабинета Ея Императорского Величества.
Адмиралтейств-коллегия быстро откликнулась.
«31 января 1733 года. Адмиралтейств-коллегия приказали: от флота капитану Чирикову послать указ, велеть ему но прежнему указу в Санкт-Петербург не ехать, а быть в Москве и ожидать капитан-командора Беринга и когда он туда приедет, тогда и явиться ему к Берингу, с которым имеет быть от коллегии прислана ему Чирикову подлежащей означенной ему экспедиции инструкция».
Вопрос о повышении роли Чирикова в руководстве экспедицией был снят. Однако Адмиралтейств-коллегия тут же и подсластила горькую пилюлю...
«12 февраля 1733 года. Адмиралтейств-коллегия, слушав назначенного в камчатскую экспедицию капитана Чирикова доношение, имели рассуждение: понеже в бывшую сибирскую экспедицию под командою капитан-командора Беринга посылаем был он Чириков, о котором как через рекомендацию помянутого Беринга, так же и сама коллегия известна, что он, будучи во оной экспедиции також и в других где он употреблён был командах, в службе Ея Императорского Величества, показывал себя тщательным и исправным, как надлежит искусному морскому офицеру, и по возвращении из оной хотя он с прочими бывшими из той экспедиции обер-офицерами за трудность его без вознаграждения не оставлен и пожалован капитан-лейтенантом... чего ради Адмиралтейств-коллегия приказали: его Чирикова в старшинстве считать по-прежнему о произвождении его октября с 16 числа 732 года, и для того которые после сего числа произведены из капитан-лейтенантов в капитаны, пред теми дать старшинство».