Revolution "M"
Шрифт:
И не смог поднять.
Вся сонная одурь мигом слетела, проясняя сознание, хоть и не убивая головную боль. Монро резко дернулся и сразу же понял, что не лежит, как он было подумал, на улице, а сидит, что руки у него заведены за спину и, судя по всему, связаны, потому что при движении тут же заныли затекшие плечи, и что находится он в помещении, потому что под ним скользкий кафельный пол.
Но где он и как он, черт побери, здесь оказался? Он явно не у Фабера в доме – там топили камин, да и не было у Джона нигде кафельного пола.
Зрение наконец восстановилось, и Басс осознал, что тьма все-таки нарушается – тусклым светом откуда-то справа.
Монро медленно повернул голову, ощущая, как протестует затекшая, как плечи, шея, и уставился на едва горящий факел, продетый в кольцо на грязно-бежевой стене. Огонь освещал кусок стены, кусок пола… И больше ничего. Пусто. Абсолютно пусто.
Разум долго безмолвствовал и отказывался воспринимать реальность, прежде чем все-таки выдать размытую череду картинок.
Лагерь вокруг дома Фабера. Новый пришедший по имени Хадсон. Джереми и Майлз на парапете и он сам тоже вместе с ними, потому что видит лес с высоты. Морриц. Адам Морриц, бегущий из леса и…
Себастьян вздрогнул и резко выпрямился, только сейчас осознав, где он, скорее всего, находится.
Он все вспомнил. Вспомнил трупы, вспомнил вырезанную букву «Си», вспомнил свои приказания у западной стены. Вспомнил взметнувшийся со всех сторон огонь и бешеный напор звука, взорвавшего мир вокруг.
Монро опустил взгляд на правое плечо.
И понял, что действительно угадал с ощущениями.
Плечо, плечевой сустав, а также, по-видимому, шея и правая сторона лица были сплошь в засохшей и кажущейся черной от света факела крови.
Разум услужливо подсказал, что если в засохшей, то время для опасений уже прошло.
Басс нахмурился. Что-то, не считая крови, с ним все равно было не так.
Ага.
Он смотрел на плечо, не скрытое рукавом рубашки.
Монро потряс головой, чуть не застонав от взметнувшей с новой силой боли, несколько раз моргнул и заставил глаза сфокусироваться на плече, прежде чем медленно осмотреть все свое тело от плеча до пальцев до ногах, а потом опять до другого плеча. Потом сконцентрироваться на осязании, потом на слухе и, наконец, на обонянии.
Результат показал, что дело дерьмо.
Он был без сапог и без рубашки в чертовски холодном, пустом помещении, неизвестно какого размера, погруженном в бездонную тишину, не считая чуть шипящего факела, и не имеющем никаких запахов, кроме запаха сырости и гниения, со связанными сзади руками вокруг какого-то железного, судя по тому, насколько ледяным он ощущался спиной, столба. При каждом выдохе изо рта вырывались облачка пара.
Как сказал бы Бэйкер: «Потрясающе».
Басс резко дернулся вперед, пытаясь вырваться, но абсолютно тщетно. Тогда попробовал ощупать пальцами узлы веревки сзади. Тоже тщетно – пальцы закоченели и почти не слушались, и никакой веревки не ощущалось – только все тот же холод.
Дважды дерьмо.
Себастьян попробовал выгнуться вбок и назад, чтобы посмотреть на руки, но помешал проклятый столб. Попробовал встать, но запястья оказались прикручены и к чему-то на полу, потому что он не смог ими шевельнуть. Попробовал коснуться пальцами пола, чтобы иметь возможность отодрать кусок кафеля, но не дотянулся. Попробовал повернуться хотя бы градусов на сорок пять и не смог. Потом попробовал оторвать спину от ледяного железа. И тоже не смог.
Его похитители определенно знали толк в содержании пленников.
Вокруг ничего, что можно было хоть как-нибудь подобрать и использовать – стены голые, а плитка слишком тщательно впечатана в бетон.
Монро вздохнул. Потом закрыл глаза и попытался отвлечься от холода в частности и от всего своего положения в целом.
Но это оказалось чертовски сложно.
Он не мог унять дрожи. Казалось, что холод мало помалу просачивается в каждую клетку тела, медленно замораживая его как снаружи, так и изнутри.
Себастьян подтянул к себе ноги и согнул их в коленях, пытаясь удержать тепло, но тем самым был вынужден сильнее прижаться спиной к столбу, что успешно компенсировало все попытки согреться. Саднило шею и лицо, руки нещадно резало чем бы то ни было, и тяжелой болью отдавало в грудном отделе позвоночника при любой попытке перенести на него вес.
Монро сложил ноги по-турецки, надеясь отогреть собственным теплом хотя бы пальцы, наклонился вперед, освобождая от нагрузки спину и перенося ее на руки, и снова закрыл глаза.
И именно тогда из темноты слева раздались шаги.
Басс дернулся от неожиданности, вызвав резкую боль, прошедшую от запястий до плеч, и повернул голову на звук.
Там, на расстоянии около десяти шагов, в невидимом замке провернулся невидимый ключ. Невидимая дверь отворилась с терзающим уши скрипом, и огонь, полыхнувший в полумраке, на мгновение заставил Монро зажмуриться и отвернуться.
– Пришел в себя? – раздался от входа мягкий мужской баритон. – Ну наконец-то. Мы было подумали даже, что прямо тут и умрешь, но док заверил, что ты придешь в себя где-то через шесть часов. И как всегда оказался прав.
Басс приоткрыл один глаз и угрюмо скосил его на пришедшего. Их оказалось двое – первый, говоривший, оказался человеком лет пятидесяти-сорока пяти, светловолосым и среднего роста. Он был одет в лимонного цвета рубашку и черные брюки – костюм, совсем не подходящий под теперешний способ существования, и который Монро в глаза не видел с после Отключения. Из нагрудного кармана рубашки изящно свешивалась золотая цепочка.
Второй стоял сзади, заложив руки за спину, и сохранял невозмутимое лицо. По бесстрастной позе, одновременно выражавшей силу и уверенность, и бессмысленному выражению глаз, Себастьян сразу же определил его назначения – охранник, кому пристало лишь выполнять приказы.
– Тебя зовут Монро, верно? – спросил первый, приближаясь и садясь на корточки недалеко от него. Охранник остановился сбоку от него, не меняя пустого взгляда и не интересуясь происходящим.
Это был первый раз в жизни, когда Басс проклял свою татуировку. Оставалось только надеяться, что они не слышали слово «Монро» в одной цепочке с «Мэтисон», «ополчение» и «военное поселение на поле».