Революционная сага
Шрифт:
…По пустой улице шел военный патруль. Впереди, заложив руки за спину, шагал молодой поручик. За ним, с винтовками на плече, следовали два солдата. У всех на рукавах имелась черно-желто-белая повязка.
На какое-то мгновение глаза Аристархова и поручика встретились.
Евгений задумчиво кивнул, словно поздоровался. Тот тоже ответил кивком.
И будто бы патруль уже прошел мимо, но нет…
Снова звякнул колокольчик над дверями, впустившими теперь патруль.
— Вы отчего не на работах? — сурово спросил офицер. — Кто дал вам право ходить по городу в рабочее время?
— А кто вы такой, чтоб я давал вам отчет? — спросил в ответ Евгений. — По уставу караульной службы, вы должны назваться, указать номер части.
Поручик побледнел, было, схватился за кобуру, но в разговор ввинтился трактирщик.
— Ваше благородие! Это неместные, первый день в городе! Будьте милостивы!
— Так-так… — руку от кобуры поручик не убрал, но успокоился. — Бродяги во время смуты… Сие есть…
— Да не бродяги мы, а путешественники. — возразил Евгений не дожидаясь, пока офицер подберет нужное слово.
— А какова цель вашего путешествия?
— А какова была цель путешествий господ Миклухо и Маклая? Или Пржевальского, не к ночи будет сказано?
Поручик крепко задумался. Солдаты за его спиной шумно дышали.
— Меж тем… — наконец продолжил офицер. — Для путешествий ноне время негожее. Вы, часом, не большевистскими лазутчиками будете?
— Ну сами подумайте, поручик, кто на вопрос "ты шпион?" даст утвердительный ответ? Только безумец… А что касается разведки, то, я думаю, до такой сложной штуки большевикам век не додуматься.
Трактирщик дал знак половому и тот принес пузатую кружку пенного напитка. Подал ее поручику:
— Примите за счет заведения! Для бодрости и веселости духа и за здоровье генерала Подлецова!
Полштофа пива поручик пил долго. Пока пил — сменил гнев на милость.
— Вам следует немедленно зарегистрироваться. Обменять все деньги и ценности на ассигнации нашей губернии. Еще желательно, чтоб вы подписались на заем Победы…
— На заем чего?.. — было, начал Клим. Но тут же получил под столом удар от Геддо.
Впрочем, патруль уже уходил.
— А все-таки, как-то несправедливо. — проговорил Евгений трактирщику. — Нам вы пиво наливать отказались, зато этому поручику нацедили полную кружку. Я понимаю, что сделали вы это для нашего же блага, но все равно — как-то некрасиво.
Трактирщик сидел тут же. За неимением иных клиентов, он откровенно скучал.
— Что поделать. Продажа хмельного запрещена до заката. Заходите ко мне вечером — пренепременно налью. Сейчас, к слову еще ничего…
— А раньше?
— Генерал как в город вошел, чуть не первым делом стал бороться с пьянством. Собрал весь самогон и вылил в озеро. Пьяницам-то что, бабки нового нагнали, а вот рыба в озере начала нереститься. Потом два дня на берег выпрыгивала. К озеру после люди не подходили неделю, ибо похмелье у рыб еще плохо изучено. Генерал же стал замечать, что сухой закон во благо городу не идет: и солдаты в бой не шибко рвутся и народец в городе смурной…
— Короче, отменил указ.
— Ну что вы! Все приказы генерала исключительно мудры и правильны! Пить по-прежнему нельзя, кроме как в определенных местах и только в разрешенное время!
— Суровые порядки…
— И не то слово! Драконовские! — с гордостью ответствовал трактирщик. — Все как в Европе! А нашего генерала и враги кличут Драконом! За силу! За мудрость и военную хитрость!
Клим вздрогнул, Евгений задумался, вспоминая, как же все-таки называют Подлецова в стане вражеском. Вспомнить так и не смог: фамилия до сегодняшнего дня была ему совершенно незнакома, как, наверное, и большинству потенциальных врагов.
Однако, рассказывать это трактирщику не стал. Тот явно гордился своим вождем.
— И все же мне кажется, что дворников вешать — это явный перебор. — заметила Ольга.
— Зато в городе у нас порядок. Улицы чистые, в магазинах не обвешивают.
— Как по мне, уж лучше меня пять раз обвесят, чем раз повесят…
…Гостиница по случаю Гражданской войны, пустовала. Цены на номера упали ниже плинтуса, но обслуга все также продолжала ждать постояльцев.
Может, стоило бы закрыть заведение из-за неприбыльности, но на это бы не позволил генерал: ибо разве может быть город сколь либо значительным, если в нем нет ресторана «Яр» и гостиницы «Метрополь»?
И когда компания переступила порог, гостиничное хозяйство, доселе пребывавшее в безделье завертелось так, словно все служащие истосковались по работе.
Сняли многокомнатный номер чуть не в пол-этажа: Геддо и Ольга получили комнаты отдельные, Клим и Евгений поделили одну комнату.
Коридорные не имели ничего против получать чаевые монетами, кои вроде бы хождения в губернии не имели.
Да и портье, хоть и сетовал на то что, деньги не поменяны, к оплате их принял. Но сдачу выдал местными денежными знаками.
Конечно, фальшивых денег у него не могло быть по определению, но это не мешало купюрам выглядеть ненастоящими. Печатали их на отвратной, чуть не газетной бумаге, типографским методом. Хоть и были эти билеты разноцветными, но без "орловской печати". Краска вытиралась на сгибах, расплывалась от воды.
Степень защиты на этих деньгах была единственной и последней. На купюре крупно было напечатано: "ЗА ПОДД?ЛКУ — РАССТР?ЛЪ!"
Затем Геддо удалился в цирюльню, что находилась рядом с гостиницей, вернулся оттуда помолодевший, подстриженный, густо пахнущий одеколоном.