Рейдер
Шрифт:
— Еще немного пройдем и сделаем привал, — решил Бернард Маклафлин, когда они приблизились к моей засаде.
Последние метры в своей жизни он прошел молча. Стрела попала ему в правый висок. Ирландец сделал еще два шага и молча завалился на левый бок. Как раз в этот момент получил стрелу в голову и его приятель, сразу упав навзничь. Я решил не портить одежду. Даже старая в большой цене в нашем лагере. Посидел на склоне минут пятнадцать, наблюдая за двумя телами, распростертыми на дороге. Вдруг они еще живы, а на то, чтобы выстрелить из револьвера, больших сил не надо. Бернард Маклафлин лежал с подогнутыми ногами, будто собирался свернуться калачиком. Стив Бэрк раскинул руки, как бы собираясь на прощанье обнять своего другана. Когда я приблизился к ним, оба были мертвы.
Все золото, как добытое, так и украденное, было в заплечном мешке у Бернарда Маклафлина. Зря я на него грешил: его ноша была, хоть и намного меньше по объему, чем у Стива Бэрка, зато тяжелее, тянула килограмм на двадцать пять, а с винтовкой и саблей подбиралась к тридцати пяти. То-то он уставал так сильно. Я раздел и разул оба трупа, стянул к реке и отправил в плавание. Глядишь, доберутся до Сан-Франциско, как мечтали. Их одежду и обувь завернул в одно из одеял, похищенных у Нэшей, и вместе с остальными вещами закрепил на крупе коня позади седла. Только винтовку положил перед седлом и повез, придерживая правой рукой. По ночам тут шляется всякий сброд. Как бы не напали на бедного мирного золотоискателя.
В Мормонский лагерь приехал перед рассветом. Разгрузив жеребца у палатки, отвел выше по склону и привязал рядом с кобылой, которая уже уплела не только то, что нарвал ей перед отъездом, но и то, что осталось с предыдущих ночей после Буцефала. Мешок с золотом и оружие занес в палатку, а вещи Нэшей оставил снаружи. Катрин по моему совету ночевала у подруги. Одна она вряд ли заснула бы. Теперь пожалел, что ее нет в палатке. Засунув под спасательный жилет мешок золота, положил на него голову и пожелал самому себе, чтобы приснились золотые сны. Я уже давно пришел к мысли, что больше зарабатывает не тот, кто моет золото в реке, а тот, кто моет его в карманах старателей. Теперь надо было придумать, как получше пристроиться к этим карманам.
14
Я еду на Буцефале без седла. Оно на кобыле, которой я дал имя Бетти в честь придурковатой подружки моей жены, потому что кобыла тормозная и ленивая. У нее только одно достоинство — не отстает от жеребца. Катрин едет на Бетти. Забавненько звучит. Надеюсь, кобыла выдержит с такой ношей переход до ранчо Кристобаля Домингеса. Все остальное наше имущество везет Буцефал. Багажа у нас не так уж и много, только золото, оружие, два одеяла, наша одежда и обувь и немного еды на дорогу.
Все остальное барахло и инструменты, свое и жены, продал в Мормонском лагере. Семье мормонов из семи человек достались участки Нэшей, мой и ирландцев. Точнее, участки продавать нельзя. Или ты работаешь на нем, или занимает другой. Зато можно продать строения на участке, рокер, инструменты. Мормоны заплатили нам тридцать унций золотого песка за хибару, механизм, три одеяла, кирку, две лопаты и два ведра. Остальные инструменты, одежду ирландцев и свою палатку я продал другим старателям, заработав еще три унции золота.
До Джордж-Тауна ехали вдвоем. Приходилось бы настороже. Весь Мормонский лагерь знал, что мы уезжаем очень богатыми. Наверняка были желающие быстро разбогатеть. Перед отъездом я научил Катрин стрелять из трофейного револьвера. Нажимать на курок она научилась. Если что, сумеет создавать отвлекающие звуковые эффекты. Эти навыки пока не потребовались. Может быть, потенциальных грабителей остановило мое умение метко стрелять из винтовки и лука. Переночевав в лесу возле Джордж-Тауна, утром мы присоединились к торговому каравану из восьми фургонов, который возвращался в Сан-Франциско практически налегке. Эти фургоны с округлыми крышами из брезента на деревянных опорах. Брезент желтовато-белый, из хлопковой ткани, пропитанной какой-то водоотталкивающей гадостью, придавшей ей желтизну. По бокам брезент закреплен свободно, колышется, поэтому служит защитой от стрел и даже пуль. В Средневековье я в похожих фургонах изрядно поколесил по Западной Европе. Обычно его тащит пара волов, но в Калифорнии предпочитают конную тягу. В половину фургонов торгового каравана впряжены лошади, одна или две пары. Из-за похожести крыш на паруса, фургоны называют «шхунами прерий».
— Сколько стоит такой фургон без лошадей? — спросил я Джима Джонсона, который управлял замыкающим фургоном — пожилого мужчину с морщинистым загорелым лицом, напоминающим кожуру грецкого ореха.
— По-разному, — молвил он, потом бережно затушил о сиденье окурок тонкой сигары, положил его в лоток в передней стенки кузова, чтобы добить позже, и дал развернутый ответ: — Зависит от состояния. Если новый, одна цена, бывает до пяти и даже шести сотен долларов доходит, а если старый, то дешевле. Вот этот, — похлопал он ладонью по сиденью, — купили за триста двадцать.
— Так он не твой? — догадался я.
— Нет, я еще не заработал таких денег. Пока добрался сюда из Чикаго, остался с пустыми карманами. Последнее выгребли мормоны на переправе через Зеленую реку. Пришлось поработать на них, чтобы запастись едой на дорогу. Пас их лошадей. Они меняют одну свою свежую лошадь на три истощенные переходом, отводят их на пастбища, откармливают за пару недель и опять обменивают. Святоши чертовы! — рассказал Джим Джонсон и в свою очередь спросил: — А вы откуда едете?
— С Каньон-Крик, — ответил я.
— Много золота намыли? — интересуется он.
— Золота много не бывает, — делюсь я жизненным наблюдением, не желая говорить правду. — Там родителей моей жены зарезали и ограбили. Мы решили, что это знак судьбы, что не надо жадничать, пора возвращаться к нормальной жизни.
— Да, народ здесь собрался лихой! — соглашается Джим Джонсон. — Жене, небось, тяжко в седле? Пусть садится в фургон, все равно пустой.
Я передаю его предложение Катрин, которая едет на кобыле позади фургона. Давно не видел такой радости на ее лице.
— Только ни в коем случае не говори, что ты мормонка, — предупреждаю я.
— Почему? — спрашивает она.
— Потому что святыми делами мормонов вымощена дорога в ад, — говорю я.
Заумность фразы надолго перемыкает Катрин. Она молча слезает в кобылы и, ковыляя вразвалку, потому что растерла в седле бедра, на ходу умело забирается в кузов фургона. У ее родителей был такой же. Продали его по прибытию, чтобы купить рокер. Я снимаю седло с Бетти, переношу на Буцефала, а взамен нагружаю на нее мешок с барахлом. Нагнав фургон, привязываю к задку повод кобылы и приказываю жене присматривать за ней.