Рейдер
Шрифт:
— Мистер Мур с тобой не согласится, — шутливо предполагаю я.
Лейтенант со старпомом собутыльники, а потому постоянно пикируются.
— В данном случае соглашусь, — мрачно произносит Уильям Мур. — Было бы хуже, если бы оказалось наоборот.
— До тех пор, пока они не заполучат тебя в свои ряды, этого не случится! — иронично произносит Робин Макларен и обращается ко мне: — Разрешите покинуть мостик?
— Да, иди завтракай, — говорю ему, а потом второму и третьему помощникам: — Вы тоже можете отдохнуть до швартовки.
Мы без остановки проходим мимо форта Фишер.
42
Уилмингтон будто вымер. Раньше на улицах было много прохожих, особенно рабов-слуг в ливреях разных цветов. Сейчас редко кого встретишь. Перефразируя английского классика, рай пуст: все ангелы на фронте. У оставшихся в городе настроение унылое. В этом году южане проиграли все важные сражения. Стало понятно, что полное поражение — вопрос времени.
— Надо было сразу договариваться с северянами! — высказал общее мнение Мишель Деперрин, в кабинет которого я зашел, чтобы договориться о покупке хлопка. — Тогда бы им не пришло в голову отменять рабство, чтобы появилась возможность победить нас.
Три года назад он был ярым сторонником отделения.
— Они бы все равно так сделали, — сказал я.
— Не уверен, — произнес он. — Уступили бы им часть земель — и вожди федералов сами бы стали поборниками рабства. Наши уже начали прощупывать почву по этому вопросу. Надо договариваться, иначе рабов потом не вернешь в стойло!
— Уже поздно, — говорю я трагичным тоном, зная, что в следующем году рабство отменяет на всей территории США. — Советую тебе следующей весной нанять рабочих.
— Думаешь, в следующем году война не закончится? — спросил Мишель Деперрин.
— Именно потому, что закончится и появится возможность вывозить весь собранный хлопок, — пророчествую я и предупреждаю: — Больше ничего у тебя покупать не буду. До конца войны я здесь не появлюсь. С каждым разом все сложнее прорывать блокаду, а новый закон не дает зарабатывать на привезенном сюда. Риск от прорывания блокады теперь превышает выгоду.
Эти придурки во главе с президентом Конфедерации Штатов Америки Джефферсоном Дэвисом приняли закон, запрещающий ввозить предметы роскоши и зарабатывать на них. Почему-то уверены, что судовладельцы будут рисковать ради того, чтобы привозить южанам оружие и боеприпасы по дешевке. Мы ждем от других, что они будут лучше нас, не желая поверить, что другие думают о нас так же.
— Да, мне рассказали, что твой пароход сильно пострадал от обстрела северян, — сказал он.
Не сильно, всего на две недели ремонта, как раз на время выгрузки и погрузки, но пусть думает так и не пристает с предложениями забрать весь его хлопок.
— Куда отправишься? — интересуется Мишель Деперрин.
— Сперва в Ливерпуль. Выгружусь там, а потом, может, поплыву в Индию или Китай. В Европе сейчас много военных кораблей северян. Охотятся на наших рейдеров, — рассказал я.
— Слышал,
— Прочитал вчера в газете, — ответил я.
— Я бы на месте бразильцев объявил северянам войну за такое нарушение суверенитета! — пламенно произносит Мишель Деперрин.
— Они этого не сделают, чтобы не оказаться на твоем месте, — предрекаю я, после чего прощаюсь с ним.
Дома у меня все в порядке. Жена рассказала, что постоянно приходят освобожденные или сбежавшие рабы и просят взять слугами даже бесплатно. Свобода оказалась не так сладка, как представлялось. Наша старая прислуга присмирела. Ведут себя сдержаннее, чем когда были рабами.
— До конца войны вряд ли здесь появлюсь. Не оставить ли нам дом на китайцев и не перебраться ли всей семьей до конца войны в Европу? — предлагаю я.
— Говорят, скоро война закончится, а дом без присмотра оставлять опасно, — возражает Катрин. — Да и чего нам бояться?! Мирное население в городах не трогают.
На счет сельской местности ходят разные слухи. Одни утверждают, что солдаты-северяне грабят, насилуют и убивают семьи плантаторов, другие — что это творят негры. Скорее всего, и те, и другие при удобном случае. Но в городах такое случается редко.
Ночью, после того, как позанимались любовью, жена спросила без ноток ревности:
— У тебя там другая женщина?
— У нас там другая женщина, — шутливо ответил я.
— Молодая и красивая? — поинтересовалась Катрин.
— Мы состоятельные люди, можем себе позволить именно такую, — продолжаю я шутить.
— Из хорошей семьи? — продолжает она допрашивать.
— Нет, — отвечаю я, догадавшись, что под хорошей семьей моя жена подразумевает людей более высокого, чем ее, социального уровня. — Продавец из универсального магазина.
Катрин сразу успокаивается и предлагает:
— После войны привози ее сюда. Будем вместе ждать тебя, а то мне скучно одной.
— Если она захочет, — предупреждаю я. — Ты же знаешь, англичане не любят покидать свой сырой остров, засыхают на чужбине.
— Ей у нас понравится, — уверенно произносит Катрин.
В следующей эпохе опять женюсь на мормонке.
43
Североамериканский пароход, название которого я бы перевел, как «Благовещение», мы нагнали в сутках хода от Ирландии. Он был водоизмещением две тысячи триста тонн, двухвинтовой и с двумя мачтами с триселями. Шел резво, узлов по десять. Если бы мы были нагружены не легким хлопком, а так же тяжело, по самую ватерлинию, как он, то вряд ли бы догнали. На наш холостой выстрел на «Благовещении» не прореагировали правильно. Я решил, что надеются добежать до берега и там спрятаться в порту. Даже если они приткнуться к деревенскому пирсу, нападение на пароход будет расцениваться, как нарушение суверенитета Соединенного Королевства. Останавливать их пушками не счел разумным в данный момент. Чем больше дырок наделает в корпусе и надстройке, тем дешевле будет стоить приз. Решил догнать и высадить абордажную партию. Не зря же вожу на борту такую толпу тунеядцев.