Рэймидж и барабанный бой
Шрифт:
С этим он спустился к себе в каюту, оставив Рэймиджа задаваться вопросом: было ли это праздным замечанием, сделанным в припадке враждебности, или за этими словами что-то кроется.
Испанский адмирал сидел за своим столом в большой каюте и пристально смотрел на Рэймиджа и Джексона. Он повернулся и быстро заговорил с переводчиком, который перевел:
— Его Превосходительство хочет знать, как давно вы видели британские военные корабли?
— Две недели назад, — сказал Рэймидж.
— Где?
— У мыса Корсика — фрегат.
Переговариваясь с адмиралом, переводчик задал еще несколько вопросов, направленных на то, чтобы узнать, где находится британский флот; иногда он спрашивал Рэймиджа, а иногда Джексона.
Внезапно адмирал спросил Рэймиджа на плохом английском языке:
— Вы, кажется, человек поумнее: сколько линейных кораблей и фрегатов, по-вашему, англичане имеют в Средиземноморье?
Рэймидж притворился, что считает на пальцах, в то время как соображал, что ответить. Должен он преувеличить, чтобы напугать испанского адмирала и заставить вернуться в порт, или преуменьшить — чтобы испанцы искали британский флот и таким образом дали сэру Джону Джервису шанс показать им что почем? Вспомнив, что эвакуация Корсики — что означает охрану больших конвоев торговых судов — была сейчас главной заботой сэра Джона, он решил преувеличить.
— Считайте приблизительно пятнадцать линейных, сэр. Фрегаты — я могу только предполагать. Примерно тридцать.
На лице адмирала читалось: это дурные вести.
— Пятнадцать? Назовите их!
Рэймидж перечислил все те, что, он знал, были в Средиземноморье и в Тахо за прошлые несколько месяцев, хотя многие впоследствии ушли.
— Это дает двенадцать, — сказал адмирал.
Джексон быстро добавил еще три названия, сказав, что он видел один у Бастии и два у Ливорно меньше чем месяц назад.
— Почему вы не знали о них? — спросили Рэймиджа.
— Я был на другом судне; меня перевели на куттер, — он не мог заставить себя сказать «Кэтлин», — две недели назад.
— Очень хорошо. Ваш куттер — он принимал участие в эвакуации Корсики?
Рэймидж не хотел попасть в новую ловушку и ответил прежде, чем Джексон мог заговорить:
— Нет, сэр, мы шли в Гибралтар за приказами — я слышал болтовню у лагуна, но я никогда не слышал разговоров об эвакуации Корсики. Зачем им делать это?
Джексон покачал головой, как будто тоже озадаченный.
— Вы можете идти, — сказал адмирал резко.
Рэймидж повернулся, но Джексон спросил:
— Сэр, ни один из нас — то есть те, что присланы с фрегата, — не англичанин, значит, мы будем освобождены, когда войдем в порт?
Адмирал сказал напыщенно:
— Мы не похитители, как англичане. Если вы не хотите служить королю, моему хозяину, — а мне сказали, что вы не хотите, что является черной неблагодарностью, так как его слуги были вашими спасателями, — то я рассмотрю ваши заявления.
— Спасибо, сэр, — сказал Рэймидж. — Мы вам очень благодарны. Когда ваши корабли приблизились к нам, все мы поверили, что нас освободят.
Это было чересчур громко сказано, но Рэймидж полагал, что полезно поблагодарить адмирала за то, чего он еще не сделал — просто сказал, что собирается сделать, — и можно надеяться, что его тщеславие сделает остальное.
Адмирал поднял руку, протестуя.
— Не за что благодарить. Мои офицеры проследят, чтобы вас накормили и одели.
Рэймидж неуклюже отдал честь, Джексон последовал его примеру, и оба покинули каюту. Они нашли других матросов, которые слонялись в проходе, пытаясь болтать с испанскими моряками. Тут, похоже, царило полное отсутствие дисциплины: одни матросы спали на баке возле пушек; другие сидели на гамаках, уложенных в сетки вдоль фальшборта.
— Какие новости, Джако? — спросил кокни.
— Адмирал… — Джексон заметил приближающегося переводчика и сказал громче: — Адмирал обещал, что мы — свободные люди, и мы сможем высадиться, как только добираемся до испанского порта.
Матросы крикнули «ура», и Рэймидж подозревал, что это было проделано после того, как Джексон им подмигнул, но это произвело эффект: переводчик, который был, вероятно, секретарем адмирала и писарем, улыбнулся, прежде чем отошел, и Рэймидж был уверен: объявление Джексона и «ура» матросов будут известны адмиралу.
Главное, что теперь интересовало Рэймиджа, состояло в том, чтобы определить силу испанского флота и узнать планы адмирала — и первоначальный, который, по-видимому, будет теперь оставлен, и новый, принятый вместо него. У него впереди масса времени, чтобы придумать, как он доставит сведения в Гибралтар…
Взгляд вокруг горизонта ответил на первый вопрос: тридцать два линейных корабля и по крайней мере шесть из них — трехпалубные, и дюжина фрегатов (и три или четыре еще, наверное, за линией горизонта). Моряк-кокни Билл Стаффорд, подсказал ответ и на другой вопрос, сообщив, что фрегат, буксирующий «Кэтлин», оставил флот (чтобы не задерживать его, предположил Рэймидж).
— Они говорили нам, что этот поход был не шибко удачен, Ник.
— Серьезно?
— Ну! Неудачная охота. Старый Джарви бегает по Средиземнему морю, и никто не видел его. Они считают, что он боится показываться им на глаза.
— Они правы, Билл, — сказал Джексон, отметив, что два или три испанских офицера, очевидно, не случайно остаются в пределах слышимости. — Старый Джарви не хотел бы встретить такой флот!
— Ну и ладно, в любом случае адмирал идет в Картигену за водой и жратвой, так что, соображаю, они высадят нас на берег там.
— Не велика разница, где это, — сказал Рэймидж, — если мы сможем найти корабль, идущий домой.
— Да, — повторил Джексона, — лишь бы мы могли возвратиться домой.