Рэймидж и барабанный бой

Поуп Дадли

— Рыба? Леска? Ты хочешь сказать, что у нас за кормой тянется леска?

Со смешанным выражением недоверия и гнева, Саутвик ударил ножнами своего меча возле ботинка.

— Так будь добр, Фуллер, мы идем в сражение, а не на Биллингсгэйтский рыбный рынок! Убери… — Он прервался, уловив взгляд Рэймиджа, сказал: — Хорошо, хорошо. Посмотри, есть ли у тебя клев! Потом смотай леску и убирайся отсюда!

— Это — тунец! — закричал Фуллер. — Помогите мне кто-нибудь, или я никогда не затащу его на борт.

Рэймидж быстро повернулся и сказал:

— Дайте ему полудюжину помощников, мистер Саутвик.

Брови

Саутвика поднялись от удивления: он, очевидно, думал выделить одного человека, ладно, но шесть! Но Рэймидж считал, что любое занятие, которое отвлечет людей, не причинит вреда. Даже самый тупой может сообразить, что если коммодор не даст сигнал прямо сейчас, они будут смотреть в дула почти тысячи орудий, и хотя было принято, чтобы линейный корабль не стрелял во фрегаты и суда меньшего размера, Рэймидж не доверял ни испанской меткости, ни способности их офицеров управлять своими матросами. Условия были почти идеальные для артиллерийского дела: ветер достаточный, чтобы надувать паруса, но не слишком сильный, чтобы раскачивать суда, легкая зыбь медленно и плавно поднимает и опускает их, не представляя трудностей для наводчиков орудий, хотя, если испанцы следовали своей обычной практике использовать солдат на борту, это могло бы им немного помешать.

Неторопливые, прекрасные в своей точности, пятнадцать британских линейных кораблей продолжали их смертельную игру «следуй за лидером» — игра, которая начала принимать серьезный оборот, поскольку приближающийся «Сан Николас», ведущий подразделения Кордовы, получил первые бортовые залпы от «Каллодена» и двигался, чтобы получить таковые от «Бленхейма».

Сейчас каждый командир орудийного расчета на головных кораблях уже стоит на одном колене так, чтобы его не задело орудие при отдаче. Свободно провисающий шнур от замка он держит в одной руке, а другая рука вытянута в сторону, и он смотрит сквозь открытый порт, готовый в последний миг жестом дать приказ довернуть или поднять ствол, когда цель войдет в поле зрения, и косясь одним глазом на офицера, командующего батареей в ожидании приказа стрелять, в то время как остальная часть его расчета просто ждет, проклиная, молясь или безмолвствуя — в зависимости от характера.

Все ждут мгновения, когда при наведенном орудии помощник командира расчета взведет замок и отскочит назад, чтобы избежать отдачи, и командир расчета произведет выстрел.

Жизненной важный первый бортовой залп, размышлял он, произведенный, пока матросы еще спокойны, все делается как на тренировке, и палубы свободны от дыма. После этого офицерам на батареях обычно с трудом удается удерживая контроль, и почти неизбежно какие-то матросы будут ранены при отдаче, а иногда и при разрыве орудия, потому что в волнении и дыме его случайно зарядили двойным количеством пороха.

И все еще нет сигнала от коммодора для «Кэтлин» изменить позицию, так что у Стаффорда есть все шансы увидеть, как падает нож гильотины…

Он мог видеть только корму «Каллодена». Он был более чем в двух милях впереди, и соотношение высоты ее мачт и мачт «Сан Николаса» показывало, что они находятся почти на траверзе друг друга. Рэймидж поглядел на часы — одиннадцать тридцать точно, три часа, с тех пор, как сэр Джон поднял сигнал «Приготовиться к сражению», тридцать три минуты

с тех пор, как он приказал образовать боевую линию, восемнадцать с тех пор, как поднял «Атаковать врага», пятнадцать — как «Каллоден» открыл огонь по испанскому подветренному подразделению, и шесть минут как они отвернули…

Три дюжины красных глаз мигнули вдоль правого борта «Каллодена». Мгновение спустя дула орудий извергли клубы дыма, и затем грохот его первого бортового залпа по главному подразделению Кордовы прокатился через широкий Кадисский залив, как отдаленный гром.

Саутвик внезапно вспомнил знакомые строчки стихов:

От скал и песков, и бесплодных земель Судьба нас пускай бережет, От пушечных залпов и злых языков Господь лишь один упасет!

— Особенно от пушечных залпов, — добавил Рэймидж. — Остального нам нечего бояться — по крайней мере пока.

Он услышал сердитые голоса поблизости, и внезапно Стаффорд упал на спину прямо перед ним. Когда Рэймидж повернулся в изумлении, он увидел, как Фуллер потирает костяшки пальцев. Мгновение спустя Стаффорд был на ногах и, сжав с кулаки, двинулся на суффолкского рыбака.

— Прекратить! — взревел Рэймидж. — Стаффорд, в чем дело?

— Он ударил меня, сэр.

— Фуллер! Почему ты ударил его?

— Он смеялся над тем, что я упустил свою рыбу, сэр.

— Твою что?

— Мою рыбу, сэр, — ту, которая была на крючке. Я упустил ее.

Рэймидж сам сжал кулаки в гневе, но вовремя вспомнил, что все они остаются детьми в глубине души, и к ним надо относиться как к детям.

— Смотрите, вы, два дурака: вон там испанский флот. Пройдет еще полчаса, прежде чем он будет рядом с нами. Я могу приказать установить решетки, и каждый из вас получит по дюжине отличных плетей — помощник боцмана будет менять руку после каждого удара, — и у меня все еще останется двадцать минут в запасе.

В этот момент первый залп «Сан Николаса» отозвался эхом над водой, и Рэймидж увидел, как дым, образовавший облако, медленно плывет по ветру к британской линии, жутковатый в своей маслянистой непрозрачности. Внезапно облако ожило, поскольку красные вспышки бортового залпа «Сантиссима Тринидад» прожигали его, как молнии, сопровождаемые громом тысячи отдаленных барабанов, бьющих бесконечную дробь.

— Мой Бог! — воскликнул Саутвик. — Так вот на что это похоже — бортовой залп четырехпалубного корабля!

Инстинктивно все посмотрели на мишень четырехпалубника, «Каллоден», как раз тогда, когда корабль капитана Троубриджа дал второй полный бортовой залп и языки пламени вырвались из дул всех его орудий правого борта. Еще раз клубы дыма соединились в пухлое желтовато-белое облако, поплывшее обратно, на борт «Каллодена» и полностью скрывшее его корпус на минуту или две.

Рэймидж видел, как на «Каллодене» открыли все крышки люков, и как дым шел изо всех орудийных портов, словно корабль был в огне. Матросы кашляют и сплевывают, торопливо перезаряжая и выдвигая орудия. Но почти не было видно признаков повреждений после залпов «Сан Николаса» и «Сантиссима Тринидад».