Резюме сортировщика песчинок
Шрифт:
И все же, оказывается, я напрасно так долго игнорировал это место. Тут приятная атмосфера: теплый сливочный свет, который так и тянет намазать на чуть подсохшую горбушку, а на стенах копии иллюстраций из старинных бестиариев. И даже ровные ряды поблескивающих книжных саркофагов добавляют этому помещению строгого обаяния.
Правда, вместо каких-нибудь занятных архаичных стульев —стандартные гелевые кресла. Но, по крайней мере, приятных оттенков —пыльнойтравы, терракоты и вечернего неба.
Я знаю, по крайней мере, две местные орфейни, которые пыжатся создать подобную атмосферу, а получается у них хвост от лысого
Здесь же хочется глубоко вздохнуть – и долго не выдыхать. А ещеходить, заложив руки за спину и наблюдать за тем, как блики играют в догонялкина блестящих поверхностях.Или просто развалиться в кресле и долго молчать в потолок.
Может, я бы и занялся чем-тоэтаким, если бы не рыцуцики, которые меня уже ждут. Архив как будто чуть-чуть подсветил каждого изних изнутри. Хрупкую – ткни и сломается – Юну в грозовом облаке волос. Живую глыбу Белого, который, со своими темными глазами, смуглой кожей и каштановой копной – живой оксюморон.Торчащего углами во все стороны Рура. Инхо, такого прямого, будто его постоянно тянет вверх невидимая веревка. Литые косы Венц.
– Уютненько тут у вас, – миролюбиво начинаю я.
Поддержать беседу никто не спешит.
Я подтягиваю к себе ближайшую гелевую каплю и располагаюсь поудобнее.
– Ладно, обойдемся без предварительных ласк. У меня сложилось впечатление, что вы пытаетесь вычислить Стрелка. Правильно сложилось?
– Прежде чем отвечать, хотелось бы понять, зачем тебе этот ответ, —как и ожидалось, Инхо не спешит откровенничать.
– Хочу выяснить, кто в меня стрелял. Ну, или убедиться в том, что пиджаки до сих пор не преуспели потому, что это действительно трудная задачка. И часть меня – назовем ее, допустим, интуицией —считает, что дело пойдет быстрее, если… объединить усилия. С вами.
Рыцуцики переглядываются. Юна топит пальцы в своем черном руне, Рур морщится и качает головой, Венц завязывает узлы на одной из кос.Белый,как обычно, сохраняет невозмутимость монумента. Озвучивает общие сомнения Инхо:
– Неожиданно. Ты ведь понимаешь, что мы… привыкли ожидать с твоей стороныподножки. И будем ожидать. Вряд ли это хорошая основа для какого-либо совместного дела.
– Спасибо, мы как-нибудь сами, – поддакивает Рур.
В принципе, можно подниматься и уходить. Но я пропускаю медные пряди между пальцами и пробую еще раз:
– Хорошо. Буду считать это «мы как-нибудь сами» ответом на свой первый вопрос. Значит, личность Стрелка вас все-таки интересует…И, возможно, вам интересно будет узнать, что он – мехимерник. Или сотрудничает с мехимерником. Этой информации нет в Ноо, пиджаки пока придержали ее для…
– Мы знаем, – прерывает меня Юна. – Марфа Лионэ нам рассказала.
– И мы не пытаемся обставить пиджаков, Эф_Имер, или сделать их работу. Мы пытаемся им помочь, – вворачивает Рур.
– Да пожалуйста, —пожимаю я плечами. – Мне только любопытно, как вы собираетесь вычислять мехимерника, который подтирается этическими нормами, если вы не имеете представления ни о том, как пишутся мехимеры, ни о том, как подтираются этическими нормами. Почему-то мне кажется, что вам пригодился бы… консультант.Равно талантливый в обеих этих сферах.
–Теперь мне зверски интересно: и зачем же такому полезному тебе – такие бесполезные мы? – Инхо позволяет себе короткую усмешку.
– Хороший вопрос. А на хороший вопрос отвечать чаще всего либо трудно, либо неприятно. Такому полезному мне не хватает информации. Никто, видите ли, не рвется потрепаться со мной о личном. Я предлагаю вам свои уникальные знания и свои… эм… аналитические мощности в обмен на данные для анализа, которые не могу получить сам. Взаимовыгодный союз.
– Не оказался бы союз – предлогом, —мрачно роняет Белый.
– А как ты понял, что Стрелок – мехимерник? – интересуется Юна.
Я устало тру глаза. Мало мне Ро, теперь ещеэта…
– Не могу объяснить, просто… Видимо, каждый из нас чувствует, когда вступает в контакт с мехимерой. Даже со столь новаторской.
– А когда ты был там… или как это правильнее… Когда ты был в этом состоянии, ты что-то видел? – подает голос Венц.
– Что-то – видел.
– Но что именно… не расскажешь?
– Нет.
Особенная архивная тишина потягивается, расправляет плечи и встает во весь рост. Рыцуцики перебрасываются взглядами, как они это умеют.А я пытаюсь сморгнуть два желтых треугольника, которые обосновались у меня на периферии зрения, с левой стороны.
Хотя, вроде бы, осознаю, что галлюцинации сморгнуть невозможно.
В голове у меня, будто две тяжелые льдины, сталкиваются мысли: «Знал же, что будет вот так» и «Я не я, если не заставлю их на меня поработать».
Еще раз протираю глаза, уже, наверное, не столько серые, сколько розовые от лопнувших сосудов, и говорю:
– Пока вы раздумываете, как бы так заменить слова во фразе «пошел вон», чтобы получилось этичненько, я сделаю вам одолжение – продемонстрирую, как вы могли бы использовать свои таланты, если уж решили помочь пиджакам. Но для начала вот что… Инхо, ты явно что-то тискаешь потной ручонкой в кармане. И я думаю, что, учитывая твой этический статус,это могло бы быть «жало».Вот только все студенты Песочницы, у кого они были, законопослушно сдали их на временное хранение пиджакам – кроме Стрелка, конечно… А значит, скорее всего, это ампула с быстродействующим седативчиком. Отламываешь кончик, активное вещество улетучивается, растворяясь в воздухе – и вот мы уже все здесь вялые, сонные и вполне умиротворенные. Угадал?
Неохотно кивнув, Инхо вытаскивает руку из кармана. Кажется, он рассчитывал оставитьсвою подстраховочку в секрете.
– Предусмотрительно, хотя и не очень надежно. И сегодня в любом случае не пригодится. А теперь к интересному. Юна, у тебя же, насколько я знаю, орфический слух?
Она заинтересованно кивает.
– Редкий дар и большие возможности… Вот, например, задай мне такой вопрос, чтобы я мог ответить на него только правду.
Задача не очень трудная, и все же Юна довольно долго молчит, постукивая пальцем по кончику длинного носа.
Желтые треугольники на периферии зрения, наконец, исчезают.
Но не горбиться, держать прямо голову с тяжеленным медным хвостом и улыбаться так, будто происходящее меня забавляет, становится все сложнее.
Зачем я продолжаю это сомнительное представление, когда можно просто выйти из архива, отправиться в свою комнату и принять самую удобную позу – позу эмбриона?
– Опиши, пожалуйста, подробно, во что ты сейчас одет, – дозревает Юна.
Это, конечно, не совсем вопрос. Скорее, задание. Но мне понятен ход ее мысли: тут невозможно буркнуть что-то односложное, отвечать придется развернуто.