Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
– Вот-вот…
– С другой стороны, - продолжил я, - как вы понимаете, следование обычаям тормозит развитие любого королевства, любого общества. И вообще, люди никогда не испытывают угрызений совести от поступков, ставших у них обычаем, даже если тот пришел из такой древности, когда особи в самом деле пожирали друг друга… Ах да! Вспомнил вот. Правда ли, что высший из ангелов по имени Метатрон, первый после Творца, которому подчинены все архангелы, серафимы и херувимы… был человеком?
Он ответил настороженно:
– Да, это праведник Энох, что был за мудрость и чистоту помыслов живым взят на небо. А что?
Я перекрестился и сказал с чувством:
– Разве этим символическим действом нам не указано… всему человечеству!.. каким путем двигаться? Личные заслуги должны ставиться в обществе выше знатности, близости ко двору, родственных связей, что и было исполнено в вашем случае! И в таком направлении должен двигаться мир.
Он пробормотал:
– Я польщен вашим сравнением, сэр Фидей. Но помните о вашей главной цели! Вам нужно получить помощь, потому не затевайте полемик.
Я поклонился:
– Ваше святейшество, все же надеюсь, вы поддержите меня на конклаве?
Он покачал головой:
– Самое большее, что могу обещать, это неучастие в спорах. Я вообще посоветовал бы вам сосредоточиться на одной-единственной просьбе: получить помощь, о чем и написал нам Верховный Инквизитор. И ни о какой реформе церкви даже не заикаться!
В дверь стукнули, заглянул слуга:
– Ваше преосвященство, кардинал Мариоцетти хотел бы навестить сэра Фидея в преддверии конклава.
Кардинал Гальяниницатти нахмурился, скривился даже, но махнул рукой:
– Мы уже почти заканчиваем, пусть присоединяется. Если сэр Фидей не против.
– Если не против вы, - подчеркнул я, - я же не знаю здешних течений и группировок! Мне все контакты в корм.
Дверь распахнули шире, через порог степенно переступил такой же престарелый, только с висящими, как у старой собаки, щеками и многоярусными мешками под глазами, человек в красной рясе и с красной шапочкой на голове.
И хотя он и по возрасту и по одежде подобен Гальяниницатти, но я мгновенно уловил, что этот кардинал здесь потому, что в царствующих семьях старший сын считается наследником престола, а младших во избежание отправляют по духовной части, где они автоматически начинают с высших церковных должностей.
– А-а, - сказал гость настолько дружелюбно, что даже я заметил брехню, - кардинал Гальяниницатти… Как я рад вас видеть!
– А как я рад, - ответил сквозь зубы Гальяниницатти и улыбнулся предельно искренне.
– Мы тут обсуждаем с сэром Фидеем здешнюю погоду. Все-таки лето чем-то да отличается от их вечной зимы, где только медведи да инеистые великаны… Присоединяйтесь, кардинал Мариоцетти.
– С удовольствием, - ответил кардинал Мариоцетти.
– Но, думаю, погоду вы уже обсудили. Меня больше интересует вопрос важности помощи, о которой настойчиво просил Верховный Инквизитор. Он имеет в виду что-то серьезное… очень серьезное? Я имею в виду, настолько серьезное или даже серьезное настолько?
– Даже очень настолько, - ответил я раньше, чем кардинал Гальяниницатти успел вставить слово и повернуть в другое русло.
– Среди изгнанных с небес мятежных ангелов назрел новый бунт.
Кардинал сел почти рядом с Гальяниницатти, тот даже сделал движение отодвинуться, но сдержался, на лице проступила кислая улыбка.
– Бунт?
– спросил Мариоцетти.
– Как может быть новый бунт…
– Прошлые бунтующие уже признали свою вину, - пояснил я, - хотя еще и не сообщили об этом. Гордость, знаете ли, такая вещь… Так вот часть их все-таки взбунтовалась и против смирившихся, и вообще против всех. И даже начали, нарушая прямой запрет вредить человеку открыто, убивать людей, сжигать их дома. Потому Верховный Инквизитор и запросил помощи именно против этих ангелов. Люди у нас есть, недостает адекватного оружия.
Кардинал бросил хмурый взгляд на Гальяниницатти.
– Да, - произнес он задумчиво, - ситуация как раз та, что самое время поговорить о погоде.
Гальяниницатти нервно дернулся.
– Сэр Фидей, - возразил он с достоинством, - в основном напирал на то, что в церкви необходимы реформы. И даже предложил такое, что у меня волосы встали дыбом! Так что вопрос о помощи остался как-то в сторонке. Видимо, сэр Защитник Веры предпочитает изложить его только на коллегии?
Мариоцетти взглянул на меня с вопросом в глазах:
– Это верно?
– Вообще-то не люблю повторять, - признался я, - но все равно приходится. Просто я съехал с предмета, признаю, потому что накопилось много всего и разного, а когда попал сюда, поспешил выложить весь ворох проблем. В том числе и жажду реформы, хотя это вовсе не реформа, а так, некоторое мелкое украшение.
Мариоцетти взглянул на Гальяниницатти:
– Мелкое украшение?
– Не совсем, - ответил Гальяниницатти нехотя, - хотя, конечно, если не выносить это на общее обсуждение, где я тут же откажусь от своих слов, сейчас скажу, что можно учитывать и некоторую правоту сэра Фидея. Я сказал «некоторую»!
– В чем она?
– Сэр Фидей, - проговорил Гальяниницатти и с неохотой и со смиренностью опустил взгляд, - в данном случае больше Его Величество король, чем просто Защитник Веры. Потому он полагает, что больше обязан в этом мире Господу, чем папе. И если папа вынесет иное решение, то что бы там ни решил сэр Фидей, сам король Ричард еще подумает, принять ли…
– Что-о?
– Или же, - договорил Гальяниницатти, - он будет руководствоваться теми положениями, которые отыскал в Библии.
Мариоцетти фыркнул:
– В Библии можно отыскать все!
Гальяниницатти сказал смиренно:
– Но если строки, которые приведет в свою защиту король Ричард, окажутся более убедительными, чем которые отыщем мы, то… что делать? Не признавать авторитет Святого Писания?
Мариоцетти поморщился:
– Вы слишком прямолинейны, дорогой друг кардинал. Все можно интерпретировать. В ту или другую сторону. Разве вас не обучали в духовной академии работе с массами?
Гальяниницатти сказал опасливо: