Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
– Ходатайство Верховного Инквизитора, - произнес он, - весьма важное, однако кардиналы желают удостовериться, что их не созывают ради вопроса, который мог быть решен на месте.
– Мудрое решение, - сказал я почтительно.
– Разные события, - объяснил он, - выглядят по-разному, смотря с какого места смотреть.
– Золотые слова, - сказал я с восторгом.
– Я кардинал Гальяниницатти, - сказал он, - если вы, сын мой, этого еще не знаете.
Я сказал пылко:
– Теперь это имя в моем сердце!.. К тому же я его уже слышал, правда-правда! Говорят только
– Спасение душ важнее, - возразил он.
– Хотя да, Господь создал великолепный мир, его спасти тоже стоит… если цена не слишком велика.
– За спасение мира, - сказал я, - можно заплатить любую цену. Даже отдать душу! Господь поймет, оценит и простит.
Он посмотрел исподлобья, вздохнул:
– Сын мой, а не слишком ли вольно ты толкуешь его учение и его законы? Или сказывается удаленность от Рима?
– Великий теолог, - сказал я с прежним почтением, но и с некоторым пафосом, раз уж можно спрятаться за чужое мнение, - кардинал Йозеф Хёффнер определил социальное учение Католической Церкви как «совокупность социально-философских, то есть взятых из социальной природы человека, и социально-теологических, что взяты из христианского учения о Спасении, знаний о сущности и устройстве человеческого общества». Так? И о вытекающих отсюда и применимых к конкретным общественным отношениям нормам и задачам строя.
Он слушал с напряженным вниманием, вроде бы понял мою витиеватую мысль, хотя я сам ее понял не совсем, мне же главное - запомнить и донести, не растеряв по дороге.
– Дальше?
– Наш великий и мудрый Творец, - сказал я и перекрестился, - сотворив человека как существо телесное и духовное, личностное и социальное, наделил его неотъемлемыми достоинством и правами. То есть все люди стали равны, уникальны и причастны Богу, но имеют свободную волю и свободу выбора. Грехопадение повлияло на природу человека, но не лишило его естественных прав, а поскольку его природа до окончательного Спасения человечества неизменна, то даже Бог не властен отнять или ограничить свободу человека.
Он нахмурился, сказал нехотя:
– Да, это основная доктрина церкви, на которой она стоит и стоять будет. Хотя простой народ может понять неверно.
– Господь не властен отнять нашу свободу, - сказал я, - но разве это говорит о Его слабости?
Я сделал нарочитую паузу, он произнес с явной неохотой:
– Разумеется, нет…
– Но именно эту ошибку, - воскликнул я, - сделали ангелы! Не те, что подняли мятеж тогда, а уже нынешние. Да-да, господин кардинал, среди мятежных ангелов в аду нашлись те, кто вознамерился поднять новый мятеж! Они решили, что если за тысячи лет Господь ничего не сделал, чтобы изменить человека к лучшему, то Он, значит, либо бессилен, либо уже махнул рукой или там крылом на человека… а это значит… это многое для них значит!
Он сказал невесело:
– Молодежь всегда истолковывает мудрые решения, как трусливые или слабые. Она, дескать, сделала бы все жестче, быстрее и лучше!..
Я
– К сожалению, иногда пытается сделать, несмотря на запрет со стороны таких мудрых старших, как вот вы, кардинал.
– Вот-вот, - поддержал он.
– Однако же, сын мой, меня очень тревожит то, что ты сказал о новом мятеже.
– Я бы хотел, чтоб его не было! Но увы.
– Насколько твои сведения… верны?
Я поколебался, но кардинал выглядит в самом деле мудрым, хотя внешность обманчива, к тому же напоминает отца Дитриха, я вздохнул тяжело, наклонился ближе.
– Тяжко мне это говорить, святой отец, однако…
– Говори, сын мой, - ответил он просто.
– Знал бы ты, чего я только не наслушался…
Я вздохнул снова и начал рассказывать. Он слушал внимательно с самого начала, хотя тело и одряхлело, но ум сохранился живым и острым, все быстро схватывающим, что свойственно и молодым, однако и умеющим сравнивать со всем ранее известным, изученным и уже освоенным.
– Честно говоря, - произнес он несколько потрясенно, - такого еще не слышал… и даже не думал, что такое возможно… Подумать только, второй мятеж!.. Темные ангелы прозрели и готовы молить Господа о прощении!.. Светлые ангелы завидуют человеку и тоже не любят его… Хотя, если поразмыслить, именно так и должно бы случиться… но кто из нас заходит в своих рассуждениях и догадках так опасно далеко?
Я молчал, наконец сказал осторожно:
– Так что мне ждать от коллегии кардиналов?
Он тяжко вздохнул:
– Мне очень не нравится тон, который ты взял в разговоре с ангелами… Я имею в виду ангелов небесного легиона. С темными уже неважно, с побежденными не считаются.
Я признался:
– Мне мой тон тоже не нравится. Более того, скажу честно, я откровенно трушу. Наверное, потому и хамлю.
Он горько усмехнулся:
– Даже ты, сын мой, доблестный Фидей Дефендер, трусишь?
– Увы, - сказал я откровенно.
– Страшно. Это же какие силы! Однако как иначе напомнить светлым ангелам, что они вообще-то совершили рейдерский захват власти, и мы это понимаем?..
– Захват власти?
– Да, - ответил я, - раньше там была хоть какая-то слабенькая оппозиция, можно было вести полемику, чтоб не так скучно… А партия Михаила воспользовалась предлогом и умело вытеснила противников. Да, все у них прошло благополучно, и если и трусили вначале, то за эти тысячи лет уверили себя, что так и было изначально. Я лишь напоминаю им, что Господь оставил для нас всех несколько иные правила. Для всех, ангелам тоже. Это и вызывает ярость, будто клевета какая!
Он сказал слабо:
– Это они еще бы стерпели. Но их старшие видят, что это для тебя, сын мой, лишь платформа, с которой желаешь заключать соглашения на новой основе. Ведь желаешь? По глазам вижу. А это для них серьезнее и опаснее. Да, они силой вытеснили оппозицию и укрепили свою власть, но теперь ты вроде бы желаешь что-то пересмотреть им в ущерб!
– Так и есть, - подтвердил я.
– Но это не мятеж, а лишь возвращение к истокам!..
Он насторожился:
– К истокам?
Я объяснил почтительно: