Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
– Молодец, - сказал я поощряюще, - сильный!.. Люблю сильных!. Лови еще…
Бросал я, стараясь не высовываться, уже ломтей десять зашвырнул так, что в плече протестующе заныли суставы. Дракон в ответ все поплевывает, а мясо то ли сгорает на лету, то ли собирается в кучку у его перепончатых лап.
Тамплиер и Сигизмунд мрачно помалкивали, Азазель сказал наконец:
– Напрасно. Это же зверь…
Я сказал громко:
– Все мы звери!.. Значит, одной крови. Ты слышал, дракоша? Чего нам ссориться? Я бы тебе бревнышко побросал, если бы не спешил так уж…
Дракон в ответ настороженно сопел, я высунулся, мяса не видно, то ли сгорело, то ли сожрал. На всякий случай я создал еще особо увесистый ломоть с поджаренной корочкой, чтобы аромат пошибче, осторожно сделал робкий шажок, держа мясо в вытянутой руке.
Зверь потянулся навстречу, цепь натянулась так, что звенит, как единственная струна на скрипке Паганини. Морда жуткая, но глаза неотрывно смотрят на мясо.
Я приблизился, чувствуя, как позади затаили дыхание все трое, медленно поднес к носу дракона. Тот жадно втянул ноздрями, они расширились, захватывая воздух, а потом схлопнулись, словно он готовится нырнуть на дно морское.
Длинный горячий язык выметнулся из пасти и ухватил мясо раньше, чем я успел бы сказать «мама». Я чуть отпрянул, но пока дракон быстро жевал, торопливо создал еще ломоть, потом еще.
Когда Азазель и Тамплиер с Сигизмундом начали робко выглядывать из-за угла, я уже чесал дракону- горло, а тот задирал голову и блаженно хрюкал, закрыв от наслаждения глаза.
Азазель сказал шепотом:
– Теперь ножом по горлу!.. Ну!.. Ну, быстрее же…
Тамплиер сказал с осуждением:
– Как не стыдно?..
Сигизмунд произнес с надеждой:
– Лорд Азазель так шутит.
Азазель ошалело посмотрел на их серьезные лица с укоряющими глазами, зябко повел плечами.
– Да-да, конечно.
– Голос его прозвучал нервно и странно осевше.
– У меня и шутки такие… человеческие… Только почему не зарезать? Вы же люди!
Тамплиер буркнул:
– Именно. Держитесь за моей спиной, сэр!
Азазель, не чинясь, прошел под стеночкой, держа между собой и драконом Тамплиера. Я похлопал дракона по лобастой голове и сказал с сожалением:
– В другой раз поиграем. Сейчас, увы, спасаем мир. И тебя заодно, морда зеленая!
Дракон с надеждой смотрел нам в спину: вдруг да вернемся и поиграем, огорченно и так мощно вздыхал, что нас еще долго догоняли мягкие толчки воздуха.
Глава 4
Азазель помалкивал, только косился несколько странно, иногда зябко передергивал плечами. Тоннель быстро закончился, да и не тоннель это, больше похоже на караульное помещение, мы издали услышали грубые мужские голоса, хохот, звон металла, кто-то явно сдвинул на лавке в сторону доспехи, мешающие сесть и приняться с толком и расстановкой за еду или игру в кости.
Я прошептал:
– Азазель, вперед не суйся, это не твоя война… Тамплиер, Сигизмунд… пленных не брать! В поединки не ввязываться! Никакого рыцарства, рубить всех быстро и без раскланивания. Все поняли? Вперед!
И сам выскочил молча первым, ибо дикий крик не заставит оцепенеть от страха, бывалые только быстрее ухватятся за оружие, а когда вот так, молча, то успеваешь выиграть несколько важных шагов…
Тамплиер все же заорал, но я уже опрокинул двух, срубил одного за другим троих, меч Сигиз-мунда блещет быстрее молнии, я быстро пробежал к противоположной двери и дрался там, не давая никому выскочить и поднять тревогу.
Старший из стражей, в добротных доспехах старинного кроя, сбил краем щита с ног Сигиз-мунда и, не обращая на него внимания, прыгнул ко мне.
Чем-то его лицо показалось мне странно знакомым, хотя встречать его точно не встречал, но этот облик знаком по лицевой стороне старинных монет…
– Какой позор, - сказал я.
– Вот до чего ты докатился?
Он красиво и хищно замахнулся коротким мечом, я ушел от удара и с силой ударил его в лицо. Раздался влажный хруст хрящей носа и даже треск лицевых костей, кровь из разбитого носа всегда бьет обильно, противник откинулся на стену и медленно сполз на подгибающихся ногах на пол.
Злость еще туманит голову, сердце стучит часто, хотя и понимаю, что переборщил, но раскаяния нет, с наслаждением прорычал, чувствуя, как во мне освобождается зверь:
– Сдаешься?.. А зря, у нас есть запрет брать в плен знатных…
Он всхлипнул, когда лезвие меча прорезало его доспехи, как острый нож бумагу, кровь пошла из раны широкой полосой.
Я выдернул меч и прыгнул на помощь Тамплиеру, на него насело столько, что крестоносец полностью скрылся под множеством тел.
Сигизмунд, перекувыркнувшись через голову, вскочил так легко, словно в ночной рубашке, а не в стальных доспехах, с криком рубил быстро и точно, вдвоем пробились к Тамплиеру и быстро повергли на пол всех, кто еще пытался оказать сопротивление.
Азазель от противоположной двери смотрел дикими глазами. Иногда, как мне казалось, в его взгляде появлялся азарт, но тут же сменялся ужасом и сожалением.
Я обернулся к нему:
– Ну?
Он сказал быстро:
– Если сумеем ворваться во дворец и пройти в зачарованную комнату, оттуда можно открыть второй проход!.. Туда, где дерутся Михаил, если он еще жив, и Вельзевул!..
– Для всего их войска?
– переспросил я.
– Там где проход завален скалами?
– Да, - сказал Азазель.
– Но туда пройти непросто.
Тамплиер прогудел мощно:
– Мы это сделаем. Как думаете, благороднейший сэр Сигизмунд?
Сигизмунд проблеял чистым овечьим голосом:
– Совершенно верно, доблестный сэр Тамплиер. Мы должны помочь соратникам.
Меня они не спрашивали, считая само собой разумеющимся, что для помощи соратникам можно лечь костьми, не задумываясь, кто бы ни был в соратниках и попутчиках.
Азазель посмотрел на меня искоса, я ответил бодро:
– А как же, это само собой. Правда, Азазель?