Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
Мартин посмотрел на короля опасливо, но ответил достаточно бодро:
— Слушаюсь, ваша светлость!
Король скривился.
— Думаю, вашим немногочисленным воинам следует охранять замок, а не выяснять, кто из челяди больше налакался. Вон сэр Анастальф доложил мне, что этот замок легко захватить всего с полусотней людей.
— Пусть попробует, — предложил я. — Дайте ему, Ваше Величество, две сотни воинов. Заодно проверим не только крепость наших стен, но и насколько слова ваших подданных… не расходятся с
Король побагровел, я чувствовал, что он в самом деле готов отдать такой приказ, все замерли, даже огр перестал постанывать и вроде бы начал прислушиваться. Через толпу проломился Вирланд, огромный и тяжелый, как носорог, бросил несколько негромких слов королю, тот помрачнел, спросил с недоверием:
— Это он сам так рассказывает?
— Нет, Ваше Величество, — ответил Вирланд с легким поклоном, глубоко запавшие глаза впились в меня со странным выражением, в котором недоверие смешивалось как будто даже с опасением. — Все рассказывают, что сэр Ричард сперва в одиночку уничтожил отряд, напавший на их деревню, а потом буквально в одиночку убил стрелами со стены три десятка человек!
Король хмыкнул:
— Три десятка? Ох уж эти крестьяне! До чего же любят соврать!
— Это было всего три дня тому, — напомнил Вирланд. — Еще не успело превратиться в легенду и обрасти подробностями. Оружие и доспехи нападавших и сейчас у кузнеца, я проверил. Целая гора доспехов! Неплохие мечи, копья, топоры, булавы… Я бы сказал, что настоящее рыцарское оружие.
Король воззрился на меня с недоверием и злостью.
— А что же… э-э… что за рыцарь, который бьет стрелами со стены?
В его свите начались разговоры и даже смешки, только Вирланд смотрел очень серьезно. Я ответил больше ему, он поймет, а другим сможет разжевать:
— Ваше Величество, я не турнирный боец, хотя приходилось ссаживать с коней иных героев и на турнирах. Но в бою я сражаюсь тем оружием, которым проще врага уничтожить. В бою для меня нет противника, а есть враг. Это значит, что я могу ударить и в спину, и в темноте, и стрелой с большой дистанции. И еще в бою я предпочитаю убивать. Для надежности.
Я говорил холодно, не торопясь, делая где надо паузы и незаметно оглядывая замершую толпу, что будто застыла, замороженная как моей бесчеловечностью, так и тем, что признаюсь в таком нерыцарском поведении без всякого стыда. Вирланд первым отвел глаза, мне показалось, что плечи старого полководца чуть поникли, будто сразу постарел, видя, как ему на смену приходят еще более жестокие и безжалостные.
— Кстати, — сказал я, — глава тех нападавших, что разорили и сожгли деревню, у меня в плену. Я привез его, как мешок с соломой, и по праву сильного швырнул в темницу.
Глаза короля расширились.
— Что? Вы держите пленников?
— Пока только одного, — объяснил я любезно. — Когда герцог Валленштейн отбыл на турнир, много подналетело воронья, что попытались воспользоваться отсутствием хозяина. Я только начал, Ваше Величество! Пока в подвале один, но будут еще…
— Кто у вас в плену?
— Сынок барона Касселя, — ответил я. — Некий Митчелл. Грабил и жег деревню герцога…
Король побагровел, сказал резко:
— Что такое? Какие пленники в моем королевстве без моего ведома? Я велю немедленно отпустить!
Наступила тягостная пауза, я чувствовал, как на меня смотрят отовсюду, многие затаили дыхание. Я поклонился и ответил с изысканнейшей вежливостью:
— Напоминаю Вашему Величеству, я не ваш вассал. Но даже будь я им, все равно — это мой пленник. Я его взял в бою, истребив остальных грабителей и насильников, так что теперь только я распоряжаюсь его судьбой. Я понимаю, вы, как король, лучше меня знаете правила рыцарского кодекса, но в повседневных заботах о благе подданных забыли такие мелочи… я просто напоминаю о тех основах, которые вы клялись защищать, принимая корону.
Я едва сам выпутался из длиннейшей фразы, сплошь состоящей из вычурных оборотов, на всякий случай поклонился еще раз, голова не отломится, но затем выпрямил спину и посмотрел как можно более победно, пусть ни у кого не останется сомнения, что именно я поступаю по рыцарским законам, а король, если попробует отнять пленника, выкажет себя нарушителем, что может спровоцировать недовольство крупных феодалов, и так не без основания подозревающих королей в попытке чрезмерной узурпации власти.
Он потерпел поражение, и если бы мог сжечь взглядом, вместо меня уже осталась бы горстка пепла.
— Я не уверен, — сказал он зло, — что вы содержите его в христианских условиях!
За его спиной только Вирланд хранил молчание и не двигался, другие суетились, как бандарлоги.
— Можете заглянуть, — предложил я любезно. — Был худой, как червяк, а сейчас морда едва не трескается. Сам удивляюсь, как темница хорошо действует на людей!
К королю наклонился Анастальф, что-то пошептал, поглядывая в мою сторону хитрыми глазками и улыбаясь мне тонкими губами. Король выслушал, кивнул, сказал громко:
— И все-таки это мой подданный! Я не потерплю, чтобы вот так моих людей хватали и бросали в темницы.
— Но этой мой пленник, — напомнил я.
Он со злорадством ответил:
— Зато это мое королевство, а этот человек, что в оковах, — мой подданный! Здесь законы моего королевства!
Все затихли, я ощутил поражение, смиренно наклонился и развел руками.
— Как будет угодно Вашему Величеству. Вы, конечно же, не против, что о вашей доброте и щедрости узнают все в королевстве, а они узнают, что вы с легкостью отпустили из темницы человека, который с отрядом напал на владения соседа, сжег деревню и пытался захватить замок?