Римаут. Ледяной ключ
Шрифт:
Агата сунула Лири ключи от отцовской машины, и тот немного пришел в себя — все-таки ясная задача лучше паники и ужаса.
— Быстрее отсюда! Быстрее! — крикнула девушка. Мать она тащила почти на руках, раскрутившийся бинт цеплялся за все, и Агата решительно содрала его с материной головы. Открылись ожог и проплешина на когда-то красивой прическе, но уж на это точно плевать. Виктор бежал последним, ничего не понимая, кроме жуткой смерти отца, действуя как автомат: дернули за руку — стой, толкнули — беги.
Во дворе темно, но Лири открыл машину на ощупь, затолкнул на заднее сидение Марию и ее сына. Агата прыгнула вперед и они, едва не снеся медленно открывающиеся с пульта ворота, со скрипом покрышек выехали на улицу.
В окне спальни за их спинами гасло пламя. Никакого пожара, даже стоявшее рядом со смертельным факелом кресло не сгорело. Осталось только темное пятно на досках пола. И сжавшийся, торчащий обгоревшими костями труп Павла Фромана, скалящийся в никуда вечным оскалом улыбки.
Машина неслась по спящим улочкам Римаута. За несколько дней Лири более-менее разобрался, где здесь что, поэтому сейчас маршрут был ясен.
— В Адлерауге? — спросил он у Агаты. Единственного человека из всех оставшихся Фроманов, не пребывающего в шоке.
— Да хотя бы так… Куда угодно, только подальше отсюда.
— Понимаю, что не время, — лихо закладывая вираж на узкой средневековой улочке, ведущей мимо ратуши, спросил Лири, — но вы узнали этот горящий призрак?
Агата молча смотрела вперед, на прыгавшие в лучах фар аккуратные домики, ограды, силуэт фонтана слева. Городок спал, что и неудивительно в три часа ночи.
— А я рассмотрел лицо и узнал, — продолжил агент. — По фотографии. Это был Маркас, на могилу которого вы с подругой ходили вчера.
— Значит, в запасе остался Уми… — непонятно ответила Агата. Лири не пытался выяснить, что она имела в виду. Если еще и барышня сбрендит, будет совсем плохо.
Машина притормозила на крутом повороте, а потом вновь резко набрала скорость. До выезда из Римаута всего пара улиц, они справились!
— Остается Уми, — повторила Агата. — Или они все появятся вместе.
Она повернула голову к Лири, тот мельком кинул на нее взгляд и поежился: казалось, что лицо девушки превратилось в двухцветную маску, разделенную посередине вертикальной чертой. Левая половина черная, даже глаз мерцает как-то тускло, словно осколок агата, а правая — светлая. Нормальная. Человеческая.
Да нет, чепуха, просто показалось от испуга, пережитого в доме. Лири вновь смотрел только на дорогу. Вот указатель на железнодорожную станцию, сейчас проскочить мимо кладбища, миновать переезд — и свободны. Если не от мыслей и воспоминаний, то уж от городка — точно. Лири давил на педаль газа, плюнув на правила дорожного движения.
Быстрее, главное — быстрее. И подальше.
12. Ночные маршруты
Доктору Кольберу не спалось. Одна из проблем последних лет его жизни — мучения от бессонницы. Не самая важная, но иногда очень изматывает, особенно если потом следует ранний вызов. Надо идти к больному, а врачу самому бы кто помог. Да и голова соображает плохо.
Кольбер отложил книгу и протер уставшие глаза. Пора уже ложиться, пора. Четыре утра без нескольких минут. Но именно в этот момент во входную дверь позвонили. Сперва коротко и несмело, потом непрерывно, не отнимая пальца от кнопки. При этом звонящий умудрялся колотить в дверь кулаком. Их там несколько? Или это один, но настойчивый посетитель?
Накинув поверх пижамы старомодный халат, доктор поплелся к двери. Одна из проблем врача — не вызовешь вот в таких случаях полицию. И не отключишь звонок, чтобы не мешал. Кому-то нужна помощь…
Да, он угадал, за дверью, выходившей не в дворик, как почти у всех жителей Римаута, а прямо на улицу, было немало людей. Из косо припаркованной, стоящей почти капотом в стену машины, незнакомый молодой человек вытаскивал юношу. Рядом бестолково суетилась женщина со странной, обезображенной выдранными клочьями волос, прической — Кольбер узнал недавнюю пациентку. Да-да, она из этой семейки, купившей домик Реца… А, Мария! Да, точно. Мария Фроман. Поморгав уставшими глазами, Кольбер узнал и юношу, которого уже несли к его двери. Виктор. К нему вызывали в первую же ночь после приезда.
— Что случилось? — придерживая дверь, спросил врач.
— Нервный припадок, доктор! — запыхавшись от тяжелой ноши, пояснила девушка. Сестра? Да, наверное, сейчас неважно. — Мы ехали на машине, когда у Вика началась лихорадка. Всего трясет, говорит что-то бессвязное, потом пена изо рта пошла. Мы сразу к вам. Пожалуйста, помогите!
Ехали на машине в четыре утра? Гм. Ну, молодежь бы он еще понял, хотя и с трудом, а вот куда с ними направлялась мать?! Конечно, не его заботы, но что-то здесь не так.
— Заносите его сюда! Нет-нет, в левую дверь, в мою спальню не надо. Да, свет включите, девушка, а парня — Виктора, верно? — на кушетку.
Доктор сейчас был в своей стихии. Куда-то отступила бессонница, он совсем забыл о недавнем разводе — долгом, нудном, в результате которого и оказался здесь, в городке. Приехал почти наугад, да так и прижился. Очень уж неуютно было оставаться на родине.
— Рефлексы сильно замедлены… Шоковое состояние, очевидно. Его что-то напугало или же это развитие первоначального психоза двухдневной давности. Кстати, а где ваш глава семьи? Не решился приехать?
На невинный вопрос доктора все отреагировали по-разному, но довольно странно: высокий мужчина вздрогнул, словно вспомнив что-то неприятное, девушка медленно повернула голову и уперлась в доктора взглядом, а Мария сжалась, как от окрика.
Вся семья — психопаты, подумал Кольбер.
На вопрос никто не ответил. Опять же не его дело, но надо бы позвонить в полицию. Похоже, здесь какой-то криминал.
— Подержите больного! — скомандовал мужчине доктор. — Я его пристегну сейчас, как бы он себя не травмировал. Девушка, уведите пока маму в прихожую.