Римская волчица. Часть 2
Шрифт:
По стенам до самого потолка шли какие-то панели, приборы, датчики. Высились матово-черные кожухи огромных энергонакопителей. Где же находится вход в это баснословное пространство тайи? Как его открыть? Фульк сказал, что взяли техников, может, они знают?
Ллир показал рукой на свет и двинулся дальше, будто хотел войти в него.
«Стоять».
Фульк придержал инопланетника за плечо рукой в бронированной перчатке. Тот обернулся, гневно сдвинув брови. Электра увидела его лицо крупным планом, четко, как в кинофильме — резкие черты, тени, паутина белых прядей.
— Домина Электра, флагман Первого уже интересуется маневрами «Гадеса», — послышался в канале голос Елены. — Они не могли
— Не отвечайте. Действуйте по плану. Фульк, сколько вам еще нужно времени?
Звук в канале неожиданно затух, отдалось режущее уши эхо — взрыва? Обвала? — потом сигнал пропал на несколько секунд, снова появился, но изображение рябило.
«…они включили какое то тормозящее поле, у нас отказывают приводы брони».
Электра изгрызла губу, потом поняла, что безжалостно обдирает себе ногти, остановилась. Свет на экране начал мерцать и глохнуть, звук то исчезал вовсе, то врывался режущим уши визгом.
«Дайте свет… Да чтоб вас! Как хотите, так и дайте!»
Фульк выругался, с трудом, медленно повернул голову, изображение сдвинулось. Ллир что-то говорил ему, шевелились губы, но не было слышно ни слова. Потом, кажется, закричал, указывая рукой на колонну света. Фульк снова тряхнул его за плечо, голова тайи мотнулась. Колонна расплывалась тошнотворной пульсацией, по изображению пошли широкие полосы.
— «Персефона» вызывает «Светоносный»! «Персефона» вызывает «Светоносный»! — раздалось по соседнему аудиоканалу. Сенаторский приоритет, ну конечно. — Какого черта вы творите? Немедленно отзовите «Гадес» с текущей траектории и прикажите выключить глушилки. В противном случае мы будем расценивать это как прямую агрессию против Семьи.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Какая уже разница.
— «Светоносный», вы переходите все границы!
Что ж.
Электра сначала выкинула из головы посторонний шум, а потом и вовсе заблокировала «Персефону». Все мысли, все душевные силы сосредоточились на полупрозрачной капсуле с телом Люция, которая четкой ледяной чертой пересекала плывущий и пульсирующий сноп света в лаборатории, такой яркий, что из глаз вышибало слезы. Как тогда, на вершине мира, в полуосвоенных гулких переходах под самой крышей дома Флавиев. Дул сильный ветер. Холодный, режущий, неостановимый — такой, что она не смогла удержаться и выбралась через пустую арку окна на внешний карниз, встала там. Ветер трепал платье, волосы — мир лежал под ее ногами пестрой картой, а по щекам текли соленые капли.
Может, она упала тогда, и страхующее поле не спасло. Может, Люций не сумел ее вытащить.
«…как хочешь! Скоро тут все отключится нахрен! А ну иди! Вперед, я сказал!»
Какие-то обрывки речи, кажется, сухой треск станнера, Фульк снова озирается, мелькает голубая вспышка на потолке, какие-то ребристые технические балки, мешанина проводов, изображение странно проворачивается, скользит по стене и фокусируется чуть выше уровня пола. Темно, камера подстраивается, перебирает регистры, зеленые контуры, серые. Капсула парит неподвижно, в лаборатории почему-то очень тихо.
«Фульк! Что у вас происходит?»
Электра поняла, что говорит шепотом.
«Фульк…»
Камера слабо шевельнулась, Электра заметила неподвижные тела в черно-золотой броне, одно, другое. Инопланетника нигде видно не видно. Телеметрия, надо проверить телеметрию центуриона. Какой слабый пульс. Почти нет давления. Уровень глюкозы… близко к гипогликемической коме.
Сердце, и без того лихорадочно колотившееся, пропустило удар. Гибкая ловкая фигура — в сумраке видно лишь силуэт, но спутать ни с кем нельзя — появилась около капсулы. Присел, пощупал пульс на шее одного из легионеров. Поднялся, огляделся, мягко по-кошачьи запрыгнул на капсулу, она чуть качнулась. Тихонько гудела гравиплатформа и от снопа света исходило пульсирующее сияние, делающее предметы и тела почти черными. Камера задергалась, видно, Фульк пытался повернуть голову вслед за движением. Мальчик посидел немного на крышке хрустального гроба, скрестив ноги, потом поднялся, посмотрел на потолок, примерился и снова прыгнул. Наверное, зацепился за силовые кабели и повис, вытянул себя из кадра. Снова поворот камеры, слабый стук и стало совсем темно. Сияющий столп угас, отключился. Трансляция прервалась, а на всех дорожках с датчиками жизненных показателей центуриона тянулись прямые линии и мигали красные нули.
Глава 4
Вот теперь она проиграла. Сделала ставку — и проиграла.
Где она ошиблась?
В ком?
Она посидела еще, молча, глядя в подернутый рябью экран, пытаясь осмыслить случившееся. Сознание отказывалось принять то, что видели глаза.
— …Электра. Электра Флавия! Электра!
Это вызывал «Гадес».
Она вернула на экран запись, прокрутила на низкой скорости последнюю минуту. Ровно столько, оказывается, прошло от последней внятной команды Фулька до остановки трансляции. Остановки его сердца, остановки дыхания.
Электра методично перебрала всех сопровождавших его легионеров, принудительно вызывая данные с их визоров и брони. Везде одно и то же. Резкое падение жизненных показателей. Темнота. Неподвижность.
Что там произошло?
— Да, Елена. Простите. Я в канале.
— Наконец-то! Домина Электра, отзывайте шаттл, пока мы еще можем его прикрыть, а то потеряем и его команду. «Персефона» резко меняет орбиту, нам лучше вернуть «Гадес» в строй.
— Елена. Вы видите то же, что и я. Они точно все…?
— Да. Я вижу то же, что и вы. Они все мертвы.
Электра передала пилоту приказ о возвращении и снова невидяще уставилась в пустой экран.
Ощущение усталого безразличия было знакомым, но в этот раз она его приветствовала. Безразличие — то, что ей сейчас нужно. Она вколет себе для верности успокоительного пополам с тонизирующим, а потом проживет последние минуты с каждым из сопровождавших Фулька Аурелия в его последней миссии. Это она должна и им, и себе — понять, что же случилось. В ком она обманулась, кто их убил? Белый инопланетник? Или Конрад был прав, а Малак… Не хотелось додумывать эту мысль, поэтому она заставила себя проговорить словами: расчетливый убийца.
По понятным причинам данные с визора шлема и в боевой, и в учебной ситуации пишутся в облако, откуда их еще некоторое время можно достать для разбора полетов. Только что они стали бесценными.
Летучая память, взгляд человека, уже унесенного Хароном.
Имена легионеров стояли у Электры перед глазами, не нужно было копаться в чипе, чтобы составить список погибших. Она начала в алфавитном порядке. Что расскажешь мне ты, Арминий Гракх?
Первый десантник, чьи треки она распаковала, похоже, не успел ничего заметить. Он сопровождал капсулу, слегка подправил ее ход на повороте в машинный зал, по команде остановился и стал рядом с ней. Осторожно коснулся матовой поверхности, похоже, потер бронированной перчаткой какую-то невидимую царапину или пятно. Здесь свет мигнул, сигнал на кратко пропал, по стенам пошли уже ожидаемые голубые вспышки. Датчики брони показали сильную перегрузку; видимо, это сработало то самое тормозящее поле. Несколько секунд легионер боролся с отказывающими приводами, потом внезапное падение показателей, сразу всех. Арминий умер раньше, чем упало его тело; а визор еще некоторое время регистрировал пульсацию света и мягкое покачивание капсулы.