Римский орел
Шрифт:
Трирема прошла в сотне метров от нее. Залп - и сверху на вандалов обрушился дождь стрел. Варвары вскинули щиты, прикрывая себя и гребцов, которые продолжали отчаянно работать веслами. Вторая лодка тоже подалась к берегу, но не успела. Трирема с ходу ударила ее в борт. Треск - и за кормой уже чернеют обломки и барахтаются в воде с десяток вандалов.
Трирема совершила широкий плавный разворот и пошла назад - прямо по головам, не снижая скорости. Барабан загремел чаще. Трирема устремилась на лодку Дидогала.
У вандалов не было никаких шансов, но они продолжали грести изо всех сил...
Внезапно на триреме раздался повелительный крик. Весла замерли в воздухе... И двинулись в противоположную сторону. Боевой корабль сбрасывал
– Проклятье!– выдохнул Плавт.– Ушли!
Черепанов понял, что произошло. Слишком близко от берега. Капитан триремы побоялся выскочить на мель.
"Ну и ладно", - подумал Черепанов. Несмотря ни на что, он не хотел, чтобы рыжий вандальский вождь отправился к праотцам. Нравился ему рыжий, ну что тут поделаешь!
Трирема застопорилась, развернулась и двинулась к ним. Красный гладкий борт навис над лодкой. Сверху упал канат, который Плавт тут же закрепил.
– Кто такие?– крикнули сверху.
– Первый кентурион первой когорты Первого Фракийского легиона Гонорий Плавт Аптус!– с гордостью провозгласил друг Геннадия.
– Кентурион первой когорты?– переспросили сверху.– Примипил? Эй там, позовите субпрефекта Гельвеция!
Новая физиономия, увенчанная шлемом с алым султаном, появилась над бортом.
– Аптус! Ты, что ли? Откуда?
– Я это, я!– заорал Гонорий.– Ты сбросишь мне лестницу, Гельвеции, или так и будем орать на всю реку?
– Лестницу вниз!– крикнул воин с красным султаном.– Ну, парни, мы и рыбку поймали! А кто это с тобой, Аптус? Варвар?
Гонорий глянул на Черепанова.
– Друг!– гаркнул он и подтолкнул Геннадия к упавшей вниз веревочной лестнице.– Полезай, Череп! Хвала всем богам и особенно Приапу! Считай, что мы уже дома.
Глава двадцать девятая,
В КОТОРОЙ ПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ ЗНАКОМИТСЯ С РИМСКИМИ "МОРПЕХАМИ" И ПОПУТНО ВЫЯСНЯЕТ, ЧТО НЕДООЦЕНИЛ РАЗМЕРЫ "ЗВЕЗДОЧЕК НА ПОГОНАХ" РИМСКОГО ОФИЦЕРА ГОНОРИЯ ПЛАВТА АПТУСА
Оказалось, Черепанов недооценивал Плавта. Оказалось, что кентурион первой кентурии - не совсем кентурион, то бишь офицер уровня командира роты. Кентурион первой кентурии одновременно являлся старшим кентурионом всей когорты. А кентурии в когорте было шесть. Итого - пятьсот бойцов. А должность первого кентуриона первой когорты, примипила, была еще серьезнее, поскольку он был четвертым по статусу (после командующего-легата, старшего из трибунов и префекта лагеря) офицером в легионе. Более того, старина Плавт оказался не пехотным командиром, а кавалеристом. Потому что первая когорта Фракийского легиона, как выяснилось, была когортой катафрактариев-клибанариев, тяжелой кавалерией то бишь. Это, впрочем, было не стандартом, а новацией, внесенной лично командиром легиона Максимином, еще в парфянской кампании сформировавшим ее из лучших наездников, набранных в основных (не вспомогательных) подразделениях. Так что тайны римской тактики, которые Гонорий излагал вандалу, малость устарели. И нынче "шахматным" строем пользовались весьма ограниченно, воевали не манипулами, а сплошным строем. А кавалерию, напротив, очень даже уважали. Так что все, что "сгружал" вандалу хитрый кентурион, преследовало две цели: запугать варвара силой Рима и убедить в готовности пленников сотрудничать. А уж в стратегии и тактике Плавт, чье воинское звание соответствовало, как минимум, подполковнику, разбирался несомненно. Геннадий сделал в памяти отметку: расспросить об этом подробнее. В более подходящее время. В общем, подполковник ВВС Черепанов (который в случае успешного завершения полета мог стать полковником, а там и генералом) и первый кентурион-примипил Первого Фракийского легиона Гонорий Плавт Аптус были практически в одинаковых чинах. На равных. Пока они странствовали по варварским лесам. Но теперь ситуация изменилась, поскольку Гонорий снова стал реальным командиром, чином повыше, чем субпрефект Гельвеции, командовавший "морпехами"
– Слушай, Череп, а ведь если тебе выкрасить волосы в черный цвет и подправить латынь - ты будешь вылитый Аптус!– заявил Гельвеции, когда вечером того же дня они вчетвером: Плавт, субпрефект, Черепанов и долговязый капитан триремы по прозвищу Гастий - попивали подогретое вино на квадратной крыше рубки, расположенной на корме триремы. Внизу, в метре от локтя Черепанова, маячила макушка рулевого. У триремы почему-то не было нормального руля. Управлялась она длинным веслом, закрепленным у левого борта.
– Ерунда!– заявил Плавт.– Во-первых, моя грудь волосатее, а следовательно, я буду богат! Это раз. Во-вторых, мой живот тоже волосат, что говорит о моем здоровье и долголетии, а у Черепа живот гладкий, как попка африканки. В-третьих, моя спина тоже волосата, что говорит о том...
– ... что ты родич африканской обезьяны!– перебил Гастий.
Плавт расхохотался. Он был в отличном настроении, поскольку недавно выиграл у капитана десять динариев в игру, очень похожую на шашки. А кроме того, выиграл у субпрефекта Гельвеция "желание". И потребовал, чтобы трирема зашла в то готское селение, где их держали в плену.
Гельвеции вынужден был согласиться. Но с условием, чтобы Плавт не затевал драки. Дескать, он, Гельвеции, имеет строгое указание префекта флотилии: с федератами не ссориться.
– Никаких драк я затевать не буду!– обещал Гонорий.– Только возьму свое.– Тут он подмигнул Черепанову, и тот моментально заподозрил, что когда его друг начнет "брать свое", драка возникнет наверняка.
Нет, все-таки Гонорий Плавт не так прост, как хочет казаться.
– Может, я и похож на обезьяну - волосатостью!– изрек кентурион.– Но у тебя, Гельвеции, в точности обезьяньи мозги. Поскольку не видишь главной разницы между мной и моим другом Черепом!– Плавт поднял палец.– Разницы, которую никакой краской не исправишь!
– Ты имеешь в виду кривые ноги?– осведомился субпрефект.
– Нет! Я имею в виду мой маленький... Ха! Что я говорю! Мой большой приап! Который не имеет себе равных! Скажи, Череп, разве я не превосхожу тебя в темпераменте минимум втрое?
Геннадий улыбнулся.
– Зато любой осел втрое превосходит тебя!– заявил Гельвеции.– А приап у него намного больше!
– Не оскорбляй моего бога!– возмутился Плавт.– Не то он превратит тебя в осла, как того парня в истории африканца Апулея, а потом тебя продадут ливанцу, который отрежет тебе яйца и заставит возить гнилую морковку на рынок куда-нибудь в Кесарию. Чтобы повитуха нашего славного императора Александра [Александр Север родился в городе Кесарии Сирийской.] отравилась ею, если, конечно, старина Орк уже не прибрал ее к себе.
– Хорошо бы он прибрал и нашего императора, - пробурчал Гельвеции, понизив голос.– Слыхал? Он опять одарил золотом поганых германцев, вместо того чтобы отдать его нам, своим солдатам. Клянусь Юпитером, уже давно пора обойтись с ним так, как его мамаша обошлась с развратником Гелиогабалом [Имеется в виду император Элагабал, предшественник Александра Севера, убитый 11 марта 222 года вместе с матерью.].
– Ну, Александр хоть не подставляет задницу собственным гвардейцам, проворчал Плавт.– И не тащит в Рим поганых эмесских идолов. Хотя я бы многое отдал, чтобы поглядеть, как плывет по Тибру труп его мамаши [Тела убитых Элагабала с матерью бросили в Тибр. Тибр - река, на которой стоит Рим.]. Я мог сдохнуть под ножами варваров из-за его поганой политики. И сдох бы, не встреть Черепа. Череп!– Он повернулся к Геннадию.– Пью за тебя!