Римский орел
Шрифт:
– Допустим, ты прав. Поглядим. Но сейчас ты не годен. Нехорошо, если воины станут смеяться над своим командиром. Или если их командир свалится им под копыта... Но еще хуже, - жестко продолжил он, - что кентурия после этого останется без командира. Я прав?
Черепанов коротко кивнул. Возразить было нечего.
– С другой стороны, Череп, я сказал, что дам тебе кентурию... задумчиво проговорил командующий.– А если я так сказал, значит, так тому и быть... Кроме того, ты меня заинтересовал, и я хочу поглядеть на тебя в деле. И возможно, лично присмотреть за тобой. Ты горд этим?
Черепанов пожал плечами.
Максимин засмеялся.
– Он был большим вождем у себя на родине, верно, Аптус? Клянусь Юпитером, у него замашки легата!
– Может быть, - согласился Плавт.– Но я доверял ему свою спину. И готов доверить еще раз. Череп мало говорит, но говорит
– Ну-ка расскажи!– заинтересовался командующий, и Плавт выложил ему историю с "оскорблением величества".
Максимин очень развеселился.
– Значит, ты сказал: "Притащу тебя к Максимину!"
– Ну да. И еще: "Не забудь перед этим сказать своим в Скамарии - пусть выберут себе нового эдила".
– Ха-ха!
– А разве я был не прав?– невинно осведомился Плавт.
– Ну я же не такой зверь!– возразил Максимин.– Не стал бы я его казнить из-за таких пустяков. Спустил бы кожу со спины и отправил домой. Он же не налоги от меня скрыл, а просто ошибся маленько. Значит, ты, Череп, решил пожертвовать собой ради этого бабника?– Максимин глянул на Геннадия.
– Не совсем так, - уточнил Черепанов.– Я всего лишь собирался дать ему возможность уйти. В конце концов, я рисковал меньше: ведь я же не поносил вашего Августа.
– Нашего Августа, - строго поправил Максимин.– Слышь, Аптус, а твой друг, оказывается, верит в римское правосудие.
– Ну он же недавно в империи, - ухмыльнулся Плавт.– Со временем разберется.
– Пожалуй, - кивнул командующий.– Ты мне нравишься, Череп. Я думаю, ты - надежный человек. И кентурион из тебя выйдет. Поэтому я дам тебе кентурию. Но не в Одиннадцатом, куда ставлю Аптуса. Я дам тебе кентурию в Первом легионе. Своем собственном. Пехотную кентурию, так что тебе не придется падать с коня. И у тебя будет прекрасная возможность показать, так ли ты хорош, как утверждает твой дружок Аптус...
Глава одиннадцатая,
В КОТОРОЙ ПОДПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ, ОН ЖЕ КЕНТУРИОН ПЕРВЫЙ ГАСТАТ ЧЕРЕП, УЗНАЕТ, КАКОЙ "ПОДАРОК" СДЕЛАЛ ЕМУ КОМАНДУЮЩИЙ ПРИДУНАЙСКИМИ ЛЕГИОНАМИ
В конце разговора Максимин заявил, что хочет переговорить с Аптусом тет-а-тет. Без "третьих" то бишь. И выставил новоиспеченного кентуриона из шатра.
О чем говорили Плавт и его любимый легат, Черепанов, естественно, не знал. Но после этого разговора Плавт вышел мрачный как туча.
– Пойдем, - сказал он.– Легат поручил мне представить тебя твоим командирам.
Всю дорогу до палатки Феррата Плавт бурчал и ругался.
– Это издевательство, - ворчал Гонорий.– Назначить тебя последним из кентурионов. Вполне в духе Фракийца: швырнуть птицу со скалы и поглядеть, петух это или орел. Но все равно это неуважение. Ко мне. Я ведь за тебя поручился...
Наконец Черепанову это надоело.
– Да объясни ты толком, в чем дело?– потребовал он.
И Гонорий объяснил:
– Он дал тебе шестую кентурию десятой когорты, понял?
– Ну и что?
– Шестая кентурия - последняя в когорте, а десятая когорта - последняя в легионе. Следовательно, ты - последний из кентурионов. Но не в этом дело. В конце концов, они новобранцы. Никто не мешает тебе и твоим ребятам расти вверх. Тем более что в Первом Фракийском половина не выслужила и пяти лет. Хотя в большинстве они умелые и храбрые солдаты. Это был мой легион, Череп. Я служу в нем, вернее, служил, - поправился Гонорий, - с тех пор как Первый Фракийский получил аквилу. Я служил в нем принцепсом [Принцепс (princeps) первый; глава. Так называли, например, императора. Но в данном случае имеется в виду принцепс-кентурион - командир второй кентурии первой когорты.], затем стал примипилом, когда Фракиец назначил Митрила Скорпиона префектом лагеря. Я знаю всех командиров в Первом Фракийском. Они отличные воины. Всех нас вышколил Максимин, а он умеет это делать. И легионеры в большинстве тоже отличные солдаты. Я знаю, чего стоят эти парни. Я ими командовал. Теперь на моем месте - Сервий Феррат. С ним у тебя проблем не будет. И с префектом Нитрилом. А вот трибун-латиклавий Первого благородный Гай Петроний Магн...– Гонорий скривился.– Но ты с ним дела иметь не будешь. Твои командиры - Феррат и первый кентурион когорты. Петроний - это проблема Железного.
– Похоже, ты не очень-то любишь этого Петрония, - усмехнулся Черепанов.– Почему?
– Дерьмо патрицианское! Помесь хорька и обезьяны!– Плавт сплюнул. Столько мне крови попортил, ты бы знал! Максимин его тоже не переносит. Но терпит. Не хочет
Плавт почесал затылок.
– Ладно, я расскажу тебе. Тебе будет полезно знать, как делается политика в Риме. Потому что, клянусь тестикулами Приапа, я чувствую в тебе потенциал настоящего варварского рикса!– Тут Гонорий ухмыльнулся и хлопнул Черепанова по спине.– Не обижайся! Один такой, как ты, стоит дюжины толстожопых, полирующих скамьи сената! В общем, дело это давнее. Почти десять лет прошло. Ну да, десять. Вскоре после того, как прикончили эту распутную тварь Гелиогабала, Фракиец явился в Рим и заявил, что готов вернуться в армию и служить потомку Септимия Севера так же преданно, как и самому Септимию. Александр с мамашей оценили это. Император принял его и одарил.– Гонорий поморщился.– Но вместо войска отдал ему под начало толпу новобранцев и велел сделать из них боевой легион, тот самый, который теперь называется Первым Фракийским. Максимин согласился, у него не было выбора. А затем собрал всех нас, своих старых соратников, дал каждому по витису [Витис - палка из виноградной лозы, атрибут власти кентуриона. Использовалась не только как символ, но и как действенный аргумент в общении с ленивыми и нерасторопными подчиненными.] и пояснил, что от нас требуется. Он трудился как бешеный, Фракиец. И заставлял трудиться всех. А если кто отлынивал или начинал бурчать... Ну, ты его уже знаешь немного. Если твоим зубам тесно во рту - скажи ему что-нибудь поперек. Фракиец давил всех, как давят виноград, но добился того, что Первый Фракийский стал лучшим легионом в империи. И тогда Август отдал Максимину еще два. Тоже из придунайских провинций. И на три четверти укомплектованных новобранцами, потому что их ветеранами укрепили Первый и Второй Парфянские. Отдал и велел сделать из мяса воинов. И Фракиец сделал. И мы разбили сопатку персам в Мидии и утерли нос сирийским любимчикам Александра. А потом этот сопляк приказал нам отступать и холод на кавказских перевалах погубил больше людей, чем конница Ардашира в Мидии. Августу пришлось раскошелиться, чтобы удержать в повиновении легионы, пострадавшие из-за его трусости. В общем, потери были изрядные, и когда нас перебросили сюда, в Первый Фракийский пришлось снова вербовать прорву новичков. Зато Максимин оставил в нем лучших командиров. Меня, например. И мы кое-чему научили своих ребят. Выбили из них дерьмо. Почти все дерьмо. Даже последняя когорта совсем не так плоха. Первым кентурионом в ней толстяк Тит Квинтус. Хитрая бестия. И всегда норовит хапнуть сверх положенного. Но дело знает. Я ему скажу, что ты - мой друг, и тебя он утеснять не станет. Не в командирах дело. Командиры у тебя хорошие. А вот солдаты... Я сказал: мы сделали солдат из всех этих дерьмовых землепашцев. Но немножко дерьма осталось. Вот его-то тебе и отдал Фракиец. Самую скверную кентурию. Самую позорную. Эти...– Тут Плавт в третий раз за последние полчаса разразился потоком ругательств.
– Слушай, говори ты толком!– потребовал озадаченный подполковник. Они что, друг с другом совокупляются? Или проказой больны?
– Хуже, друг мой! Намного хуже.– Плавт остановился, одарил Черепанова мрачным взглядом и отчеканил: - В этой кентурии, в твоей кентурии, Череп, все - трусы. Все как один.
– Да?– Геннадий поглядел на друга.– Ну-ка поясни.
Плавт подумал немного, потом сказал:
– Поясню. Но не на ходу. Пошли-ка возьмем кувшинчик. Такое всухую рассказывать - горло заболит.
Они свернули с Виа принципалис [Виа принципалис - улица в римском лагере.], одной из главных "улиц" лагеря, куда-то на задворки. Там, на задворках, Плавт отыскал палатку какого-то местного интенданта, у которого и разжился необходимым кувшинчиком, которому больше подошло бы наименование "бочонок", двумя деревянными кружками и запасом соленых оливок.
Здесь же, поблизости, нашлась пара подходящих пеньков.
Гонорий промочил горло и приступил к рассказу.
Выяснилось следующее. Полгода назад, незадолго до посольской миссии Плавта, банда германцев числом до тысячи человек пересекла реку и вторглась на территорию провинции Норик. Их почти сразу обнаружили, и Максимин послал разобраться с налетчиками три полные когорты: две пешие и одну конную. Хватило бы и одной когорты ветеранов, но командующий воспользовался случаем, чтобы "обстрелять", или, как здесь выражались, "обмять", в бою свеженабранных легионеров прошлогоднего призыва, которые уже прошли строевую подготовку и выучились основным приемам, но еще ни разу не бывали в настоящем бою.