Римский орел
Шрифт:
Должно быть, что-то совпало. Вино, запах юного тела, упругие толчки... Но в какой-то миг в подполковнике проснулся мальчишка-курсант, который, не церемонясь, сунул ладони под извивающиеся бедра, ухватил их там, где гладкую кожу натягивают круглые "интимные" косточки, - и бедная кровать!
Если кровать и уцелела, то лишь потому, что в конце концов они свалились на пол. Зато полгостиницы перебудили - это точно! Наплевать!
Давно уже в жизни подполковника (отнюдь не монашеской) не было такого. Чтобы каждая клеточка кричала: "Ну, давай!" Чтобы все, ну просто совсем все, чем отличаются мужчина и женщина, -
Эта проклятая девчонка, даже еще не женщина, зародыш, маленькая римская соплюшка с кожей, пахнущей розами и медом, чувствовала его, владела им... Нет, он владел ею, как той бешеной железной любимой тварью, оставшейся там...
На самом деле, конечно, все было не так. Но чувства были - те.
И Геннадий был теперь должен этой юной римлянке. Ибо это она, проворная девочка с пушистыми волосами и шелковой кожей, подарила ему этот мир. Когда Черепанов понял, что может жить здесь. Без неба. Но по-настоящему. Может принять этот мир и овладеть им, как владел тем небом.
Глава седьмая,
СОВСЕМ МАЛЕНЬКАЯ
Черепанов встал очень осторожно, чтобы не разбудить Марцию. Не столько потому, что хотел уйти не прощаясь, сколько потому, что уж очень сладко она спала. Утреннее солнце, разбудившее Геннадия, ее не потревожило. Может, потому, что лицо девушки было прикрыто ворохом волос, из-под которых видны были только кончик носа, плотно сомкнутые губы и круглый подбородок. Марция свернулась клубочком на краешке ложа, зажав между бедрами ладошки. На груди, у крохотного соска, розовело овальное пятнышко - след ушедшей ночи. Марция выглядела столь юной и нежной, что даже не верилось, какой дикой кошкой она была всего лишь несколько часов назад.
Геннадий поднял с пола простыню и накрыл девушку. Зря. Она проснулась, смахнула кудряшки. Глаза ее открылись сразу - и широко, словно от испуга.
– Уходишь?
– Да.
– Подожди немного... Пожалуйста!– Голос ее был таким, что Черепанов не смог отказать: опустился на край ложа.
– Не уходи, прошу тебя. Еще немного...– Девушка соскользнула с ложа и исчезла за ширмой, где стояла "ночная ваза".
Когда Марция вернулась, от нее пахло розовой водой.
Двумя руками взяв тяжелую расслабленную руку Черепанова, она прижалась щекой к ладони.
– Еще немного, - прошептала она.– Пожалуйста. Хочу запомнить, какой ты. Навсегда. Ты ведь не вернешься, я знаю.
Геннадий молчал. Сколько в его долгой и достаточно бурной жизни было таких утренних прощаний? Ох, как много. Куда больше, чем хотелось
– Вернусь.
– Что?– Темные, чуточку выпуклые глаза глянули на него снизу.
– Я вернусь, Марция.– Голос почему-то стал хриплым.
Не поверила. Засмеялась тихонько, встряхнула копной бронзовых завитков.
Она была в его жизни эпизодом. Случайной встречей. Старый воин, на одну ночь смывший с кожи дорожную пыль, - и юная дочка трактирщика. Одна ночь - это все, что могло быть между ними. Марция знала это и не строила иллюзий. Ни вчера, когда (сама) сказала ему: да. Ни сегодня.
Черепанов отнял у нее руку, коснулся ее губ указательным пальцем, покачал головой.
– Я сказал, что вернусь, - произнес он негромко.– И вернусь. Хотя бы для того, чтобы сплясать на твоей свадьбе. Договорились?
– Да, - в темных глазах заплясали веселые искры, - только вряд ли, дома, Геннадий, я буду примерной женой. Разве что...
– Что?
– Эй, Череп!– раздался снаружи зычный голос Плавта.– Спускайся! Каша поспела!
Марция звонко рассмеялась.
– Скажу, когда вернешься! Обещаю!
Глава восьмая
КОМАНДУЮЩИЙ "ЗАПАДНОЙ ГРУППОЙ ВОЙСК" РИМСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ АРМИИ ГАЙ ЮЛИЙ ВЕР МАКСИМИН
Римский лагерь выглядел настоящей крепостью. Ров, вал повыше человеческого роста, с частоколом, привратные башни, сами ворота, толстые, скрепленные железом. И охрана - из ребят, которые клювами не щелкают.
– Пароль!– Двое заступили дорогу. Один - поближе, другой - подальше, на подстраховке. А наверху, на площадке башни, знакомо (уже знакомо!) скрипнул натягиваемый лук.
Красивые парни: доспехи блестят, шлемы сияют... Наконечники копий тоже сияют. И бронзовые нашлепки на щитах.
– Откуда я могу знать пароль, солдат, если твой тессерарий [Тессерарий - младший офицер, в обязанности которого входили организация караулов и передача паролей (по-латыни - tessera).] сообщил его тебе, а не мне? добродушно пророкотал Плавт.– Позови-ка старшего!
Караульный свистнул.
Старший, офицер в рельефном нагруднике (такой позднее назовут анатомическим [Форма анатомического доспеха имитирует идеальный рельеф мускулатуры.]), в серебряных поножах, с роскошным красным гребнем на шлеме, появился тут же, двинулся к ним - без спешки, с достоинством, помахивая дубинкой. И вдруг остановился и звонко хлопнул себя по бедру:
– Юпитер Капитолийский! Аптус! Ты ли это?– гаркнул он.– А говорили: тебя прибрал Орк!
– Не сошлись с ним характерами, - проворчал Гонорий.– Будь добр, гастат, не труби на весь лагерь. Я хочу сделать кое-кому сюрприз.
– Понял!– Офицер осклабился.– Курций, проводи кентуриона к преторию... Хотя нет, останешься тут, за старшего. Я сам хочу это видеть! Римлянин перевел взгляд на Черепанова, и улыбка сбежала с его лица.– А это кто такой? Что тебе нужно, варвар?