Римский орел
Шрифт:
– Погоди-ка, - попросил Геннадий, заинтересовавшийся стратегией войны, о которой говорил его друг.– Вы что же, атаковали раздельно?
– Ну да, - кивнул Плавт.– Вот, гляди (он нарисовал на земле схемку). Вот Тигр [Тигр - река в Месопотамии. Междуречье Тигра и Евфрата, наряду с Египтом - одна из колыбелей человеческой цивилизации.]. Вот Евфрат. Вот здесь - наша земля, вот тут - персы. Вот отсюда ударили мы - через Армению. Били их почем зря, прорвались в Мидию и, если бы остальные дрались так же, свернули бы этому Ардаширу шею, как глупому петуху. Но не все легионеры подобны нашим. И не у всех есть Максимин!– в голосе кентуриона смешались горечь и гордость.– Мы разбили их, но нас было слишком мало и с провиантом возникли трудности. А вторая армия, Августова, шла через Северную Месопотамию и завязла вот здесь. Говорят, из-за проклятой
Максимина-то он послушал, ясное дело. Повелел. Ну, поднялись мы и пришли сюда. В самый раз, чтобы варваров приструнить. У нас дипломатия простая, зато радикальная.– Кентурион осклабился.– Гладий в пузо. И повернуть для надежности. Очень помогает.
– Не сомневаюсь, - улыбнулся Геннадий.– Значит, так себе полководец из нашего императора?
– Да кабы в императоре дело было, - возразил Плавт.– Александр еще ничего. Жалованье вот поднял. Сам просто живет, без роскоши. Но им же мамаша крутит. И Сенат. А Мамее и сенаторам до солдат дела нет. Им лишь бы сундуки ауреями набить да земли пожирнее под себя подмять. Мы вот почти три тысячи рабов из Персии пригнали. Взяли-то больше, да две трети по дороге подохли. Зила больно суровая оказалась. Даже и наши от холодов пострадали многие. Ну и что дальше? Постановлением Сената да повелением императора забрали у нас весь полон да и увезли. Якобы для обмена на наших пленных. Да только потом тех персидских рабов, которых якобы обменяли, почему-то видели на сирийских рынках. Справедливо ли это, а?
– Да уж, - согласился Черепанов.– Но ведь он молодой еще, наш император? Может, еще поправится?
– Хитрый он, - сказал Гонорий.– Все ловчит да комбинирует. То с преторианцами заигрывает, то с нами, то с германцами... Сейчас время такое: надо четко знать, с кем ты и на кого опереться можешь. Вон Фракиец - знает. А Август, он вроде как худого не делает, а скользкий какой-то, не поймешь. Сегодня - "бей алеманнов", завтра - "наши друзья алеманны". То он землю граничную нашим ветеранам дает, как встарь положено, то вдруг рядом диких гетов сажает. Одно слово - восточный человек. На Востоке родился, ихним богам жертвовал. Но помяни мое слово: зря он в восточных легионах крепость себе ищет. Восток - это Восток, там настоящей надежности нет. И вся зараза оттуда. Боги лживые, любовь эта к мальчикам кудрявым, роскошь безмерная. Не так наши деды-прадеды жили, не так. Но мы еще поправим дело, не зря нам, римлянам, Марс-Воитель щит с неба сбросил [По преданию один из священных щитов (ancilia), которые были неотъемлемым атрибутом шествий салиев (жрецов Марса), упал с неба, а остальные были сделаны по его образцу.]. Мы еще покажем этим мальчиколюбцам, как отечество любить!– Гонорий хлопнул Черепанова по спине.– А ты молодец, дружище! Слыхал, у самого Толстяка серебро из пасти выдрал!
– Откуда ты знаешь?– удивился Геннадий. Он полагал, что не в интересах Пондуса болтать об их маленькой "сделке".
– Железный рассказал.
– Он что же, на пару с Ферратом казну тянет?– удивился Черепанов.
Он-то считал, что старший кентурион Первого Фракийского - человек честный.
– Вот еще! На пару!– Гонорий хмыкнул.– Тоже мне пара: медведь и лиса. Долю он Железному отдает. Как мне отдавал. Как положено. Младший со старшим всегда делиться должен. Это только ты, - тут он подмигнул Геннадию, - ни с кем не делишься. Но у тебя есть я.– Он самодовольно выпятил челюсть.– А на меня в моем, хоть и бывшем, легионе ни одна шавка не тявкнет. Тем более это я Феррата в старшие вывел. И тебя выведу, не сомневайся! Служи крепко и верно, а старина Аптус позаботится, чтобы шавки тебя за калиги не хватали. Я Феррату так сказал: "Черепа не трогай. Череп правильный муж. Он, сам знаешь, для себя ничего не берет. Все - для дела. А дело ему сам Фракиец определил".
Я ведь тебя знаю, Геннадий. Ты дружбу выше золота ценишь. Я помню, как там, в Готии, ты мне все ценное отдал: храни, Аптус, я тебе доверяю. И этим ты меня купил, дружище. Больше чем когда варварам меня зарезать не дал. И понял я... (Показалось Черепанову или нет, что глаза Плавта увлажнились?) Понял я, что не будет у меня друга верней, чем ты, Геннадий! Потому что видел я не раз, как родные братья из-за золота друг другу глотки рвали. А Железному я так сказал: если Череп что для себя возьмет - сам с тобой поделится. Феррат - он понимает. Он - наш. Он - за Быкоборца...– Тут Плавт внезапно осекся и бросил на Черепанова подозрительный взгляд. Подполковник ответил ему взглядом прямым и наивным, но про себя подумал:
"Так-так... Что еще за Быкоборец?"
– Словом, можешь на Железного рассчитывать!– заявил Гонорий.– А начал ты хорошо, Череп! Очень хорошо! Выпьем за это!
А потом Плавт уехал. Ночью. Даже не попользовавшись Парсиевыми девочками. Попрощался с Геннадием и отбыл, наказав времени даром не терять и крошку-Марцию не разочаровывать. Потому что завтра Первый Фракийский сворачивает палатки и уходит в Августу. На зимние квартиры. А от Августы сюда - шесть дней пути.
– А у меня для тебя новость, - проговорила Марция, перебирая колечки волос на его груди.
– Какая же?– Ее нога лежала поперек его бедра, тяжелая, расслабленная, теплая. Локоны растрепались и наполовину закрыли лицо. Черепанов протянул руку и убрал их вверх.– Какая новость, плохая или хорошая?
– Не знаю.– Она отодвинулась, и волосы снова упали.– Отец мне мужа нашел... Ну, что ты молчишь?
– А я должен что-то сказать?
– Ты рад за меня? Или огорчен? Или сам хотел взять меня в жены?– Она игриво засмеялась.– Тогда скажи отцу. Он не посмеет тебе отказать: все знают, что ты - друг Аптуса. Хочешь?
– А ты хочешь?– Черепанова немного покоробило то, что не посмеют отказать не ему самому, а "другу Аптуса".
– Не хочу!– Она снова игриво засмеялась. Геннадий молчал.
– Ты не думай, - быстро сказала Марция.– Не потому не хочу, что боюсь тебя. Все говорят: Череп, Череп, а я ведь знаю, какой ты. Совсем почти не страшный. Но ты не Венере принадлежишь - Марсу. А я не хочу в лагере жить. И еще хочу, чтобы муж мой со мной рядом был и чтобы баловал меня он - хочу! А ты меня баловать не будешь. И жить с тобой трудно.
– Почему?– сухо спросил Геннадий.
– Потому что ты строгий. И суровый. К себе суровый и ко мне таким будешь. А я хочу, чтобы муж мой мягким был. Чтобы только приап у него твердый был, как у тебя.
– И кто он, этот твой жених?– нехотя поинтересовался подполковник.
– Племянник виноторговца из Реции. Виноторговец этот - бездетный. Дело свое племяннику передаст. Когда-нибудь. А пока тот отцу моему будет помогать. В гостинице.
– Хоть симпатичный?– Черепанов мрачно усмехнулся.
– Оч-чень! Молоденький такой, кудрявый, пухленький! Просто лапушка!
– Рад за тебя.– Геннадий немного отодвинулся. Ложе позволяло широкое. Посмотрел на жаровню, в которой тускло мерцали угли.– Может, и сегодня мне не стоило приезжать?
– Почему?– Марция надула губки.– Ты меня больше не любишь?
– У тебя же свадьба скоро. Жениху это вряд ли понравится.
– Ой, да кто его спросит, поросенка!– Марция даже руками всплеснула.– Да он, если хочешь знать, сам с тобой покувыркаться не прочь! Я ему все про тебя рассказала!