Родник
Шрифт:
— Скорей всего, обычная ребячья игра, — спокойно сказал директор.
Издали ещё они услышали шум в пятом «Б». Директор открыл дверь. Пятиклассники мигом разбежались по своим партам и застыли возле них — красные, потные, взъерошенные после возни.
Егор Николаевич, не веля никому садиться, сразу приступил к делу:
— Мальчики, мне некогда, так что я кратко… Мне ваш классный руководитель рассказал, в чём дело. Я тоже считаю, что у вас не должно быть секретов. Почему? Да потому, что мы, ваши учителя, заинтересованы в одном: чтобы вы выросли хорошими, знающими, умными советскими людьми. И вы в этом тоже заинтересованы. Правильно? Значит, секретов быть не должно. Поэтому я попрошу объяснить содержание вашего «шифрованного сообщения». Ну вот хотя бы вы, Ерошин. — И директор неожиданно показал на Петю.
Петя весь побагровел и хрипло сказал:
— Я… я ничего не знаю…
— Допустим, — подхватил Егор Николаевич. — Но ведь кто-нибудь знает. Вот мы и попросим этого «кого-нибудь». Я жду, ребята! — Он посмотрел на часы.
Стало очень тихо. Слышно было, как тикают часы на руке директора. Он сказал:
— Вот что, непокладистый вы народ. Давайте так: мы с Кирой Петровной выйдем, а вы, будьте любезны, напишите на доске, что это значит «ПВК» и… как это там… «ПМ». И больше мы вас ни о чём спрашивать не будем. Хорошо?
— Хорошо, Егор Николаевич! — раздались голоса.
Директор и Кира Петровна вышли в коридор. Прислушиваясь к гулу, который сразу поднялся в пятом «Б», Егор Николаевич потёр свой тронутый сединой затылок и улыбнулся.
— Совещаются! — тихо сказал он и постучал в дверь. — Готово?
— Готово, Егор Николаевич.
Директор открыл дверь:
— Прошу вас!
Они вошли в класс. Кира Петровна сразу же, с порога, посмотрела на классную доску и увидела на ней написанные крупным почерком две фразы.
Первая:
«ПВК — поездка в Краснодон».
Вторая:
«ПМ — памятник Павлику Морозову».
Директор хотел было что-то сказать, но Кира Петровна не удержалась и перебила его.
— Вот, ребята, — громко сказала она, — вы мне не верили… Секреты от меня устраивали… А теперь послушайте, что я сама ещё раньше без вас записала… Слушайте…
Она открыла сумочку, достала свою синенькую записную книжечку, открыла её и громко, на весь класс, прочитала:
«Выяснить возможность поездки всем классом на зимние каникулы в город Краснодон».
Ребята были ошеломлены. Они не знали, как выразить свой восторг. Толя Яхонтов поднял руку.
— Егор Николаевич, а можно крикнуть «ура»? — спросил он.
— Можно, только потихоньку!
И тогда весь пятый «Б» под команду Толи Яхонтова дружным шопотом произнёс:
— Ура, ура Кире Петровне!..
Четырнадцатая глава. Танцы на льду
Конечно, все понимали, что поездка всем классом в Краснодон — дело нешуточное. Вопрос разбирался на совете дружины. Пришла и Кира Петровна. Антон сказал, что поездку надо провести как пионерский поход и что он тоже поедет. Вожатый Лёва Думской из девятого «Б» тоже вызвался ехать. Кира Петровна радовалась. Она видела, что она не одна, что вся школа помогает ей.
Но больше всех радовались пятиклассники. Особенно Петя Ерошин. Не надо больше таиться от матери, не надо копить, можно снова лакомиться булочками в буфете.
Владик рассказал папе о поездке рано утром, во время зарядки. Сергей Сергеевич, тяжело топая под музыку вслед за сыном, сказал:
— Если всем классом, я, конечно, не возражаю. С вами ведь и взрослые поедут?
— А как же! — отозвался Владик, старательно делая «глубокий вдох» и «продолжительный выдох». — С нами и Антон поедет, и Кира Петровна, и комсомольцы.
— Тогда ладно, — сказал папа. — А как у тебя дела с отметками?
— Это ты насчёт показателей? — усмехнулся Владик. — Дела ничего…
Как только окончилась зарядка и папа занялся водными процедурами, Владик подбежал к своему столу, схватил табель и понёсся к папе:
— Вот, смотри, какие дела!
У папы были мокрые руки, поэтому Владик сам развернул табель и показал. По всем предметам — пять, пять, пять… Пятёрки выглядели очень симпатично — толстенькие, пузатенькие, словно котята. На них можно было любоваться без конца.
— Ну что ж, Владик, за это я тебя уважаю, — сказал папа и мокрой рукой легонько похлопал сына по голой спине.
Владику было очень приятно слышать эти слова, но он ничего не сказал, отнёс табель на место и вернулся к умывальнику. Папа стоял у крана и намыливал лицо. Глаза ему залепило белыми хлопьями.
— Владик, где ты? — кричал он.
— Что ты кричишь! — засмеялся Владик. — Я здесь.
— Вот что, — говорил папа, споласкивая лицо и отфыркиваясь. — Сколько лет будут лежать твои коньки у меня в столе? Только место занимают. Мне, что ли, на них кататься?
— Катайся, мне не жалко! — сказал Владик, занимая папино место у крана.
— Нет, пожалуйста забери их к себе. Нечего там склады устраивать.
— Ладно, папа.
В тот же день, после школы, Владик достал из папиного стола тяжёлый свёрток, полюбовался на сверкающие конёчки, потом выдвинул из-под своей койки «ящик сокровищ» и спрятал их туда.
Там они пролежали около месяца. А через месяц, в середине декабря, когда ударили первые морозы, Владик и Петя уговорились пойти на каток.
Вечером Петя зашёл за Владиком. Владик достал коньки, показал их товарищу, потом туго-натуго стянул их ремешком, и друзья отправились в путь. Они поехали на самый большой каток, в Центральный парк. С такими чудо-конёчками и туда не стыдно!
Как только они вышли из метро на площадь, они ещё издали увидели гирлянды цветных огней за длинным серебристым мостом. Электрическое зарево стояло над парком. Весёлые вальсы плыли в морозном воздухе.
Владик подбежал к окошку кассы. Коньки он держал так, чтобы их всем было видно. Ему не терпелось поскорей выйти на лёд. Нетерпение у него, если можно так выразиться, скопилось в ногах.