Родник
Шрифт:
Петя прошёл к Владику.
— Что так долго? — встретил его Владик. — Раздевайся, сейчас всё покажу.
Он стоял у стола возле какого-то сооружения из картона и цветной бумаги. В руках у него были длинные ножницы. Рядом лежали ножницы поменьше. Кругом валялись разноцветные обрывки бумаги. Петя подошёл к столу:
— Это что ещё за «картонстрой»?
Он увидел большую коробку без передней стенки, похожую на театральный макет. Петя любовался на такие макеты в театре имени Ленина и в зале Центрального детского театра. Они совсем как настоящая сцена, только очень маленькая. Когда смотришь на неё, всё время кажется, что вот сейчас на эту маленькую сцену выйдут крохотные, с мизинец, человечки и начнут играть.
— Это не «картонстрой», а панорама, — сказал Владик, размахивая ножницами. — Тут, видишь, уголок нашей Пресни. Она такой была когда-то, давным-давно. При царе ещё. Понятно тебе?
— Понятно, — мотнул головой Петя, хотя ему ещё не всё было понятно. — А для кого ты это делаешь? Для школы, да?
— Ничего не для школы.
— А для кого же?
— Для музея! — с важностью заявил Владик.
— Для какого музея? — удивился Петя.
— Для музея Пятого года, вот!
— Ну да… — с недоверием протянул Петя. — Не возьмут они!
— Почему не возьмут? Если хорошо выйдет, ещё как возьмут! Тут главное дело — надо к сроку поспеть, вот что.
— А когда срок?
— Да скоро. А работы тут вон ещё сколько… — Владик махнул рукой. — Ну, как она по-твоему, сойдёт?
— Что там «сойдёт»! Просто здорово! — восхищался Петя, разглядывая панораму. — Совсем как настоящая. Давай я буду помогать.
Он схватил маленькие ножницы и принялся вырезать фигурку казака с узенькой шашечкой в руке, которую Владик ловко нарисовал на картоне и раскрасил.
Некоторое время друзья работали молча, потом Петя не выдержал и сказал:
— Ты тут сидишь, ничего не знаешь…
— А что?
— А то…
И Петя чистосердечно рассказал Владику, как он решил было его выручить, хотел приделать закорючку, но раздумал, а тут, как нарочно, большущая клякса сорвалась и села прямо на единицу. Стал он её стирать и протёр во-от какую дырку…
Владик вскипел:
— Ты что, спятил, что ли? Зачем ты это сделал? Ведь теперь подумают на меня. Эх ты, шляпа с полями!
— Чего ты ругаешься! Я же для тебя как лучше хотел. Что же, я нарочно эту кляксу посадил?
— Сам ты клякса! — ворчал Владик.
Тут в коридоре раздался несмелый звонок. Владик прислушался. За стеной тётя Феня открывала кому-то дверь.
— Погоди, Петух, я сейчас.
Владик положил ножницы, вышел в коридор и удивился. У входной двери стояли два закадычных приятеля — Митя Журавлёв и Толя Яхонтов — и шапками сбивали друг с дружки снег.
— Какой снежище повалил, сыплет и сыплет! — говорил Митя, хлопая шапкой по широкой Толикой спине. — Мы, Владька, к тебе по делу.
Владик насторожился. Он не знал о том, что было в пионерской. Владик не знал, что как только до Антона дошли слухи о единице в пятом «Б», он срочно собрал в пионерской комнате совет отряда и сказал:
«Итак, пионеры, в вашем отряде случилась беда. «Чепе», как говорится в армии».
«Чрезвычайное происшествие!» — объяснил Толя Яхонтов.
«Вот именно. Давайте посоветуемся, как мы, пионеры, должны отнестись к такому случаю. Должны ли мы вмешаться или мы решим, что наше дело сторона?»
«Конечно, должны вмешаться!» — сказал Митя.
«Ясное дело!» — подхватил Толя.
«Правильно! — подтвердил Антон. — Потому что это касается не только одного Ваньков а, но и всех нас».
Антон стал подробно объяснять, почему случай с единицей касается не только Ванькова, и закончил:
«Надо пойти к Ванькову поговорить. Давайте думать, кого мы выберем».
Совет отряда заседал недолго. После короткого разговора выбрали двоих: Митю Журавлёва и Толю Яхонтова. Вот почему они сейчас стояли перед Владиком в полутёмном коридоре. А Владик подозрительно посматривал на них. Ему представилось, что ребята каким-то чудом уже узнали про кляксу. Он прислонился к стене и спросил:
— По какому делу?
— От совета отряда, — сказал Митя, засовывая шапку в карман.
— А что случилось?
— Что ж, так и будем стоять в коридоре? — вмешался Толя и почесал варежкой свой круглый, румяный с холода нос. — Пойдём в комнату куда-нибудь.
Владику не хотелось приглашать Митю с Толей к себе. У него там на столе панорама, а он давно решил, что ребята увидят панораму только в музее. Он сказал:
— У меня там сейчас… в общем, нельзя… Пойдёмте сюда, к папе.
Он провёл гостей в папину комнату. Ребята озирались по сторонам, не решаясь сесть. Громко тикали стенные часы. На письменном столе белел большой перекидной календарь.
— Владька, вот какое дело… — начал Толя, переминаясь с ноги на ногу. — Слушай, а папа твой не будет сердиться, что мы здесь?
— Ничего, — сказал Владик, — он свой.
— Ладно, тогда слушай! — торжественно начал Толька. — Мы к тебе пришли насчёт твоего кола.
— Ну?
— В чём дело, Владька, что случилось? — Толя сбился с торжественного тона. — Может, тебе надо помочь? Мы тогда выделим кого-нибудь. Вот Митя с тобой может заниматься, или я, или Игорёк. Выбирай кого хочешь. А то так нельзя. Ведь кол этот не только тебя касается, а всего класса.
Владику было приятно, что товарищи хотят ему помочь. И всё же ему было обидно, что его, первого ученика, кто-то собирается выручать. Он спросил:
— А при чём тут «всего класса»?
— Как «при чём»? — вмешался Митя. — Так тоже нельзя рассуждать. Ты в нашем классе учишься или где?
— Я в школе учусь, — сказал Владик.
— В том-то и сила! — подхватил Толя. — Ты вроде часть всей школы, понятно? И твой кол как бы даже всей школы касается, вот!
— Глупости! — невесело засмеялся Владик. — Школа — часть Москвы. Значит, выходит по-вашему, это всей Москвы касается, да?