Роковая тайна сестер Бронте. Часть 3
Шрифт:
Этот короткий визит в летнюю резиденцию четы Кей-Шаттлуорт ознаменовался для Шарлотты Бронте новым интересным знакомством. В хозяйском имении она встретилась с известной английской писательницей Элизабет Гаскелл. Миссис Гаскелл оказалась остроумной и проницательной собеседницей, сразу же внушившей глубокую симпатию пасторской дочери, обычно взыскательной по отношению к новым знакомым. За время недолгого пребывания в поместье господ Кей-Шаттлуорт Шарлотта Бронте и миссис Гаскелл крепко сдружились, и дочь достопочтенного Патрика Бронте доверительно поделилась со своей чуткой добродушной собеседницей некоторыми сведениями из своей личной жизни.
Вернувшись
В декабре 1850 года второе издание произведений Эмили и Энн Бронте благополучно вышло в свет. Держа в руках изящный, красиво оформленный томик книги с бессмертными творениями сестер, Шарлотта ощутила всколыхнувшуюся в ее груди невыразимую радость и впервые за долгое время почувствовала, что Эмили и Энн не оставили ее – нет! Они всегда будут рядом – здесь, в этих заветных строках, согревающих ее заледеневшее в колее мучительно гнетущей печали сердце негаснущим вовеки спасительным огнем!
…Как-то ясным апрельским утром 1851 года в благословенный гавортский пасторат с неожиданным визитом прибыл новый знакомый Шарлотты – мрачный и нелюдимый сотрудник издательства мистера Смита господин Джеймс Тейлор. Патрик Бронте и его дочь были весьма удивлены его внезапному появлению, но радушно приняли гостя. По всей видимости, дело было серьезным и не терпело отлагательств.
За обедом мистер Тейлор сообщил, что дела фирмы вынуждают его в ближайшее время отправиться в Индию, где он пробудет пять лет. После обеда гость испросил разрешения хозяина пастората сопровождать его дочь на дневную прогулку. Преподобный Патрик Бронте согласился с явной неохотой. Когда за Джеймсом Тейлором и Шарлоттой затворилась тяжелая дверь, достопочтенный глава семейства стал наблюдать за ними. Зрение его с каждым годом стремительно ухудшалось, но все же он смог разглядеть, как его последняя оставшаяся на этом свете дочь и их незваный гость вышли из пастората, направились к калитке и скрылись за ней. Однако мистер Бронте не спешил отходить от окна. Он продолжал напряженно вглядываться в необозримую даль.
Очень скоро Джеймс Тейлор снова показался на пороге. Вид у него был крайне недовольный, из чего преподобный Патрик Бронте заключил, что между ним и его дочерью произошло сумбурное объяснение. Эта догадка укрепилась в нем еще сильнее, когда мистер Тейлор быстро прошел в гостиную и, сухо попрощавшись, поспешил покинуть дом.
Шарлотта появилась в пасторате несколько позднее, когда экипаж Джеймса Тейлора отбыл в направлении столицы. Она выглядела несколько расстроенной, но не настолько, чтобы утратить самообладание.
– Что произошло? – настороженно спросил достопочтенный Патрик Бронте.
– Ничего особенного, – ответила Шарлотта. – Мистер Тейлор сделал мне предложение.
– Надеюсь, ты не… – повысив тон, изрек ее отец. – Прости, детка, – добавил он, спохватившись. – И что ты ответила?
– Успокойтесь, отец, – мягко проговорила Шарлотта. – Разумеется, я ему отказала.
– Хорошо, – произнес пастор как можно сдержаннее. Однако по всему было видно, что ответ дочери доставил ему огромное облегчение.
Шарлотта печально улыбнулась:
– Дорогой отец, смею вас заверить, о чем я думаю меньше всего, так это о замужестве. Я отнюдь не молода, и в свои тридцать пять лет при нашем финансовом положении, не говоря уже о полном отсутствии притязаний на красоту и тому подобное, едва ли могу рассчитывать на нечто большее в личной жизни, чем то, что имею на сегодняшний день.
– Очень хорошо, – убежденно повторил достопочтенный Патрик Бронте.
– Кроме того, – добавила Шарлотта, – сейчас меня занимает более важное дело, чем романтические свидания у калитки. Я задумала новый роман.
– Вот как? – мистер Бронте одобрительно кивнул. – Что ж, удачи тебе, дорогая.
– Спасибо, отец, – ответила Шарлотта. – Желаю вам доброго вечера.
Пасторская дочь испросила у отца благословения и, получив его, направилась к себе в комнату, отчаянно размышляя, поспешила ли бы она ответить отказом на предложение руки и сердца, окажись на месте незадачливого мистера Тейлора мистер Смит?
Несмотря на все отчаянные попытки Шарлотты изгнать из своих мыслей мужественный и благородный образ Джорджа Смита, ей все еще не вполне удалось победить в себе нежную склонность к этому обаятельному молодому джентльмену. «Неужели это, казавшееся поначалу мимолетным, увлечение на самом деле настолько серьезно? – спрашивала себя немало обескураженная пасторская дочь. – Быть может, я действительно влюблена в мистера Смита? В таком случае, как объяснить то чувство, которое я некогда испытывала… да нет же, все еще продолжаю испытывать к моему глубокоуважаемому Учителю – месье Эгеру?!»
Воспоминание о месье Эгере мгновенно окатило Шарлотту бурным всплеском благодатнейшей теплоты, стремительно охватившей все ее существо. Но, вместе с тем, та же светлая мысль об Учителе привела впечатлительную Шарлотту Бронте в полный тупик. Она с внезапным ужасом осознала, что совсем запуталась в своих чувствах. «Быть может, моя драгоценнейшая Энни была права, выказав в нашем последнем разговоре толику сомнения относительно подлинности моей любви к месье Эгеру? Или же я слишком поспешила в своих выводах теперь, полагая, что мое обычное дружеское расположение к мистеру Смиту переросло в нечто большее?»
Шарлотта, нервно расхаживавшая при этих сумбурных размышлениях по комнате взад-вперед, внезапно остановилась, озаренная мимолетной догадкою, которая, однако, пока что не была оправданна и неминуемо провоцировала вопрос: – «А, может быть – и то и другое? Возможно ли, что истинная Любовь еще попросту не успела поселиться в моем бренном сердце? А то, что я испытываю к месье Эгеру и к мистеру Смиту, – всего лишь видимость настоящего чувства, на деле же это дань глубокого уважения и преклонения перед их благородными добродетелями? Но… если это и в самом деле так, – продолжала свои отчаянные раздумья пасторская дочь, – если мое сердце все еще свободно от пленительных, но коварных сетей Амура… то, стало быть, и роковые чары проклятия Лонгсборна мне пока что не грозят!»
И все же Шарлотта Бронте не была убеждена вполне в том, что амурные стрелы не тронули ее сердца. Она задумала учинить себе проверку весьма эксцентричным способом: попытаться освободиться от тайных помыслов о месье Эгере и мистере Смите, воплотив их благородные образы в своем новом творении. Так, высокий, нетронутый скверной разум и восхитительное мужество первого из них нашли свое отражение в образе чуткого, умудренного опытом прожитых лет, хотя и не лишенного своеобразных странностей, заморского господина Поля Эманюэля; неиссякаемый же тонус жизни и блистательное обаяние второго были присуждены юному англичанину по имени Джон Грэм Бреттон.