Роковые иллюзии
Шрифт:
Мог ли одним из них быть таинственный «шпион Гибби»? Этот шпион в 1933 году был сотрудником Комиссариата иностранных дел и был завербовал Гарольдом Гибсоном, офицером МИ-6, работавшим «под крышей» британского посольства в Москве. Можно предположить, что доклад СИС, который Маклейн передал НКВД в марте 1936 года, привел к разоблачению «шпиона Гибби» и советская разведка заставила его давать британцам ложную информацию [416] .
Другие доклады МИ-6 из «зеленых папок», которые Центр получал через Маклейна, поставили НКВД в известность о том, что к марту 1936 года британская разведка сумела проникнуть в окружение Вилли Мюнценберга [417] . Этот изгнанный в 1933 году из Германии лидер Коминтерна был основателем ряда коммунистических организаций, в том числе Лиги против империализма, Международного треста рабочих и Всемирного комитета помощи жертвам фашизма [418] .
416
Там же.
417
Перевербовка агента МИ-6 соответствует практике советской разведки, впрочем,
418
Дело Маклейна № 83791, т. 1, с. 115, АСВРР.
Маклейн стал таким ценным и таким продуктивным агентом, что весной 1936 года лондонская резидентура рекомендовала Москве разработать специальный режим работы с ним. «Опять подчеркиваю вам, что „Вайзе" нужно будет выделить в изолированную линию», — убеждал Малли Центр в своем докладе от 24 мая из Лондона [419] . Как резидент, обязанный обеспечить, чтобы этот важный поток документации передавался в Москву как можно скорее, он лично убеждал Орлова и начальство руководить работой Маклейна по особому, автономному каналу.
419
Информация Мюнценберга является особенно интригующей, поскольку внутренние отчеты, полученные от агентов МИ-6, встречаются в документации МИ-5, передаваемой госдепартаменту США в 1940 году.
«Берегите „Вайзе" как зеницу ока, уделяйте ему максимальное внимание и осторожность» — такова была первоначальная реакция Центра [420] . Несколько недель спустя лондонскому резиденту сообщили, что к нему вскоре будет направлен опытный «нелегал» под псевдонимом «Ганс», который в то время улаживал свои личные дела в Москве. Это был Дмитрий Быстролетов, который, подобно многим «великим нелегалам», был сверстником Орлова. Быстролетов, еще один живописный персонаж, будто бы только что сошедший с экрана из голливудского шпионского фильма, был красавцем, любимцем женщин, говорил на нескольких европейских языках и сочетал в себе изящные манеры с незаурядной личной храбростью. Он умел мастерски перевоплощаться в образ, соответствующий легенде, которой он следовал в своей тайной работе, и выдавал себя то за венгерского графа Ладисласа Перельи в Англии, то за английского милорда на континенте. Подобно Малли, он принадлежал к элитарному «летучему эскадрону» советской разведки, бойцы которого, руководившие агентами, сновали туда-сюда через европейские границы, пользуясь набором фальшивых паспортов и чужих фамилий, чтобы провести органы безопасности дюжины разных стран. Его собственное досье, хранящееся в архивах НКВД, показывает, что он завербовал целый ряд ценных агентов в Италии, Франции и Чехословакии, не говоря уже об Олдхэме и Кинге в Англии [421] . В свое время Быстролетов оказывался под дулами пистолетов вражеских агентов, но его храбрость и сообразительность не смогли спасти его от жестокого сталинского подхалима Николая Ивановича Ежова, который стал начальником НКВД. Накануне запланированного на июнь отъезда Быстролетова из Москвы в Копенгаген, откуда он должен был направиться в Англию, чтобы взять на себя руководство Маклейном, Ежов начал чистку «нелегальных» кадров советской разведки. Быстролетов, подобно многим своим товарищам из старой гвардии, был арестован под каким-то предлогом и обвинен в «шпионаже в пользу иностранных государств». Приговоренный к каторжным работам в сибирском Гулаге, он был освоболсден лишь 16 лет спустя, после смерти Сталина [422] .
420
Малли — Центру, 24 мая 1936 г. Дело Маклейна № 83791, т. 1, с. 75, АСВРР.
421
Там же.
422
Дело Быстролетова № 9259, т. 2, с. 119–120, АСВРР.
Тем временем Орлов продолжал контролировать результаты работы Маклейна из Москвы, а «Вайзе» в Лондоне продолжал регулярно встречаться с Малли и Дейчем. Маклейн передавал пачки документов, отобранных преимущественно из «зеленых» и «красных» папок министерства иностранных дел, которые переснимались в квартире «Герты» (это еще один псевдоним женщины — курьера «Пфайл»). На следующий день их возвращали Маклейну. Для самых секретных документов, «синих папок», содержащих данные радиоразведки, к которым Маклейн мог получить доступ только в рабочее время, его снабдили фотокамерой «ролл-рефлекс», чтобы он мог переснимать их сам прямо на месте. Эта операция была чрезвычайно рискованной, но Маклейну удалось провернуть ее и не попасться.
Человек Москвы в министерстве иностранных дел не ограничивался ролью пассивного источника, благодаря которому Центр получил возможность скопить небольших размеров гору секретных английских документе». Маклейн также поставлял информацию, позволившую лондонской резидентуре узнать о командной структуре и старшем персонале внутренней контрразведки — службе безопасности, известной больше под названием МИ-5. В августе 1936 года, например, на стол Маклейна попало письмо, подписанное ее главой, сэром Верноном Келлом, и он передал его Малли. Малли срочно сообщил Московскому центру, что «Келл является и начальником секретной части МИ-5. Это же „Макс" [второй псевдоним секретаря военного министерства Уайли] подтвердил „Мэдхен" [Бёрджессу]. Мы установили адрес Келла и в ближайшие дни установим за ним наблюдение, чтобы узнать, куда он ходит на службу» [423] .
423
После возвращения в Москву Быстролетов работал на Лубянке и летом 1936 года побывал в Дании со специальным заданием. Он также написал две главы первого учебника по разведке. Затем он приступил к подготовке к своему следующему заданию в качестве «нелегала» (в своих мемуарах он не говорил, в чем оно заключалось), но, поскольку в самом разгаре была чистка, этот процесс замедлился. В январе 1937 года он получил извещение об отстранении от должности. Затем, в марте, его перевели в Торговую палату и 17 сентября арестовали. Его подвергли физическим пыткам, обвинив в шпионаже, и приговорили к 20 годам каторги 8 мая 1938
Слежка за начальником МИ-5 позволила резидентуре НКВД установить личности других старших сотрудников Келла, которые входили в штаб-квартиру, расположенную рядом с «Музеем Виктории и Альберта» на оживленной лондонской Кромвель-роуд. Орлов, однако, продолжал напоминать, что основной целью кембриджской группы является МИ-6. Маклейн «попал в яблочко» 8 октября 1936 г., когда сообщил, что сотрудник СИС по имени Дэвид Футман зашел к нему в МИД. Этот эпизод, как будет видно из следующей главы, послужил удобным случаем для введения в игру Бёрджесса, с тем чтобы кембриджская группа сделала первый шаг внутрь британской секретной разведслужбы. Это произошло вскоре после отбытия Орлова из Москвы в Испанию.
После целого года непрерывных успехов Маклейна в 1937 году на лондонскую «нелегальную» резидентуру обрушился ряд неудач. В июне Малли был отозван в Москву. Он оказался еще одной жертвой так называемой «ежовщины» — кровавой расправы на почве сфабрикованных обвинений в предательстве. Его обвинили в шпионаже на Германию. Правда, в отличие от своего старого товарища и коллеги Орлова, Малли предпочел принять мученичество в сталинской «чистке», чем навлечь на себя бесчестье бегством. Именно такая судьба ожидала вскоре его коллегу — «нелегала» Игнация Порецкого, работавшего под именем Рейсс.
«Они предают своих собственных людей», — говорил Малли Рейссу, встретив его в Париже по пути в Москву. Эти слова привела его вдова в своих опубликованных воспоминаниях. Малли сознавал, что как у бывшего священника у него нет никакого шанса выжить, но, как заявляет г-жа Порецкая, он «решил поехать туда, чтобы никто не мог сказать: „Должно быть, этот священник все-таки действительно был шпионом"» [424] .
Малли был признан виновным в работе на немецкую разведку и расстрелян. Но его роковой вызов в Москву теперь можно увидеть в ином свете: он способствовал спасению кембриджской группы от преждевременного разоблачения МИ-5. Одна из агентов контрразведки, решительная секретарша из Илингского женского хоккейного клуба по имени Ольга Грей, была внедрена в штаб-квартиру компартии Великобритании. Ее усердие и видимая политическая надежность привлекли к ней внимание Перси Глэдинга, коммуниста, бывшего служащего Адмиралтейства. Он входил в состав советской агентурной сети, действовавшей в рамках оружейного завода и исследовательского института государственного Вуличского арсенала. Этой сетью руководила лондонская резидентура Малли. Воспользовавшись псевдонимом «Питере», Малли встречался с Глэдингом в доме на Холланд-парк в апреле. 1937 года, и об этих встречах донесла Грей. Ее информация позволила МИ-5 раскрыть «Питерса» как советского разведчика. Слежка за Глэдингом и другими членами его группы продолжалась более девяти месяцев, однако, пока британское правительство не откроет доступ к историческим архивам МИ-5, не удастся выяснить, почему особый отдел медлил до 21 января 1938 г. с арестом Глэдинга и его помощников в шпионской сети Вуличского арсенала. К тому времени и Малли и Дейч уже давно покинули территорию Англии [425] .
424
Малли — Центру, 24 мая 1936 г. Дело Маклейна № 83791, т. 1, с. 75, АСВРР.
425
Elisabeth К. Poretsky. «Our Own People: A Memoir of Ignace Reiss and His Friends», Michigan, Ann Arbor, 1936, pp. 128, 214.
Опасения Центра, что их «нелегальная» сеть в Лондоне, наконец, привлекла внимание МИ-5, еще более усилились, когда он получил сообщение от Эдит Тюдор Харт в июне 1938 года о том, что ее посетили два сотрудника особого отдела. Они спрашивали, покупала ли она фотокамеру «лейка» в 1936 году. Она ответила, что не может об этом помнить, так как, являясь профессиональным фотографом, приобретала много камер в ходе своей работы. Когда они показали ей накладную, выписанную на имя д-ра Харта, проживающего по адресу Саут-Вест 2 Акрлейн, 63, она признала, что проживала по этому адресу, но что «имя указано явно не мое». Затем полицейские попросили ее подписать показания, что она не покупала «лейку», но она отказалась это сделать, не посоветовавшись со своим адвокатом. Офицеры ушли, и больше она о них не слышала. Однако, когда в мае 1941 года Энтони Блант проверял досье Эдит Тюдор в МИ-5, обнаружилось, что она действительно была под наблюдением в 30-х годах как иммигрантка, активный член компартии Австрии [426] .
426
Краткое изложение так называемого дела Вуличского арсенала см. Costello. «Mask of Treachery», pp. 281–283. Рассказ Ольги Грей см. в Anthony Masters. «The Man Who Was M: The Life of Maxwell 1 Knight», Blackwell, 1982, pp. 30–55.
Если бы Дейч в 1937 году попытался продлить свое пребывание в Англии, он невольно поставил бы в опасное положение не только кембриджскую группу, но и других тайных агентов, работой которых он руководил. К их числу относились пока не опознанные «Нахфольгер», «Аттила» и «Бэр». Но супруги Дейч с ребенком упаковали свои чемоданы и уехали вовремя, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания английских властей. Однако, судя по досье Дейча в архивах НКВД, он тайно возвратился в Лондон в ноябре 1937 года на десять дней, чтобы законсервировать агентов, оставшихся без руководства резидентуры [427] .
427
К Бланту с просьбой проверить в МИ-5 досье Тюдор Харт обратился Анатолий Горский, который в то время был «легальным» резидентом НКВД в лондонском посольстве. Как показывают документы МИ-5, полиция решила, что нет возможности доказать, что фотокамера «лейка» принадлежала Харт. Тот факт, что ее подозревали, является существенным, поскольку фотокамера была куплена Перси Глэдингом, известным коммунистическим агентом. Он передал счет Ольге Грей, агенту МИ-5 в коммунистической партии Великобритании, которой была поручена роль содержательницы квартиры, на которой перефотографировалась документация Вуличского арсенала. Сведения, приписываемые советскому перебежчику Олегу Гордиевскому («KGB: The Inside Story», p. 179), о том, что Харт потеряла свой дневник с зашифрованными данными о Дейче и его операциях, не подтверждаются данными из архивов НКВД. Дело Эдит Тюдор Харт (псевдоним «Эдит») № 83820, т. 1, с. 17, 24, 27, АСВРР.