Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
Присмиревший после бегства князя Владимира и смерти Олега княжеский терем встретил Романа тихо. Некоторые слуги под шумок разбежались. Остались только холопы, да старый тиун [12] , помнивший ещё свадьбу Ярослава Осмомысла, стоял в воротах и кланялся, пока Роман, подбоченившись, въезжал во двор. Обоз с добром и возок с княгиней отстал, с ним была только дружина.
На красном крыльце стояли люди. Не глядя на всё ещё кланявшегося тиуна, Роман спешился - отрок еле успел поймать коня, - и широким решительным шагом двинулся по ступеням. Он не стеснялся - это был его город, здесь ему предстояло жить.
12
Тиун– княжеский или боярский слуга, управляющий хозяйством в Древней Руси и русских княжествах XI-XV вв.
В первых рядах стоял Рогволод Степаныч, за ним несколько Владимировых недоброхотов - Борис Семеныч, Сбыгнев Константинич с сыном Заславом и Игнат Родивоныч. Позади теснились другие - все Роману незнакомые. Рогволод Степаныч держал на вышитом убрусе икону Божьей Матери.
– Здрав буди, княже Роман Мстиславич, - важно молвил он, поклонился, и остальные бояре тоже согнулись в поклоне, - на многие лета. С прибытием! Рады мы зреть тебя в древнем Галиче, на высоком столе!
– Рад, рад, - покивал Роман, скользнул по боярам оценивающим взглядом. Глаз его сразу вырвал из немногочисленной толпы молодого плечистого боярича. Расставив пошире ноги и чуть пригнув голову, словно собирался бодаться, Заслав внимательно, но без вражды, рассматривал князя.
Боярыня Евдора вынесла на рушнике хлеб-соль. Перекрестившись на икону, Роман отломил хлеба, прожевал и, приняв хлеб, через плечо передал стоящему позади меченоше. Потом отстранил бояр и прошёл в терем.
Упруго, как зверь, ступая по половицам, Роман озирался по сторонам и думал. Галич был только первой ступенькой огромной лестницы, о вершине которой Роман прежде не помышлял. Знал, что недосягаема она, - слишком много у него тайных врагов, слишком мало и слабо Волынское княжество перед объединёнными силами Киева, Чернигова, Смоленска, Переяславля Русского и тем паче городов Владимирской Руси. Слишком крепко держатся за власть старшие князья. Слишком высоко взлетел Всеволод Юрьевич, меньшой сын Юрия Долгорукого. Чуть только поднимет голову какой князь - найдёт способ усмирить. Скоро киевские гордые владыки будут ходить в руке его.
Но теперь всё должно перемениться. Теперь у него Галич - самый богатый город Червонной Руси. Брат Всеволод и двоюродные братья помогут с полками, если надо, он призовёт на подмогу ляхов и тогда…
Киев! Недосягаемая и желанная мечта каждого князя Рюрикова корня! И он - великий князь Роман Мстиславич. Но встанут под его руку не только Киевские земли, но и Волынь, и Галиция, и Смоленск, и Чернигов - в единой руке, единой страной, свободной от братних котор и распрей. Но до великокняжеского стола ещё было ой, как далеко, и жизнь в любой день и час могла перемениться. А потому надо было, не мешкая, обустраиваться здесь. И поскакали по окрестностям княжьи тиуны - отбирать земли у тех бояр, что стояли за Владимира Ярославича и ныне утекли с ним неведомо куда. Хозяевами врывались они в усадьбы, ставили княжьи метки на бортях и ловищах, на реках и в лесу. Не забыл Роман и своих бояр - Рогволода Степаныча, Ивана Владиславича да Еремея Судилича пожаловал землями возле Галича и Теребовля. Перемышль-град, даденный было Владимиру Ярославом Осмомыслом, забрал себе.
Старый Тудор Елчич редко выходил из своих покоев - опухшие ноги не держали его. Дом и хозяйство давно уже были за старшим сыном, Фомой. Но старый служивый боярин по-прежнему был в почёте. Вот и сейчас именно в его палатах собирались бояре.
За окошком задувал холодный ветер, нёс снежную крупу. Но в светлой горнице тепло - от жаркой печи идёт приятный дух, так что бояре скоро поскидывали верхние шубы, остались в нижних, наброшенных ради красы и богатства.
В палатах было тесно, как и на дворе от возков. Сегодня в гости к старому Тудору Елчичу собрались самые влиятельные бояре Галича.
Девки внесли и расставили на столе ендовы [13] с мёдом, кувшины с заморскими винами, блюда с пирогами и заедками, но сегодня боярам кусок в горло не шёл. Не на почестей пир собрались - нелёгкую думу думать, решать, как жить дальше за новым князем. Думный боярин Семён Избигневич, насупясь, говорил, будто выталкивал из себя слова:
13
Ендова– деревянный или металлический древнерусский сосуд ладьевидной округлой формы с широким горлом, употреблявшийся для разлива напитков на пирах.
– У Кирилла Иванковича две деревеньки отняты, да ловища, да рощица над озером… У Квашни Давидича угодья под Горой. Дескать, пущай их князь Владимир оделяет.
– И почто его зазвали? Будто такой уж он великий?
– уси? Любой, чай, похотел бы княжить?
Роман волынский вроде как сват Владимиру - дочь его за княжичем Васильком!
– вставил Борис Семеныч, коего тоже пригласили на совет.
– Сват… Сам сват, а что твой хват, - продолжал ворчать Семён Избигневич.
– Видал я его в совете - очи чёрные выпучил, так и зыркает. Слова сказать не даёт! Чует моё сердце, намаемся мы с ним!
Бояре заворчали, кивая головами и вспоминая недолгое Романово княжение. В первый же день он собрал боярскую думу и похотел, чтобы бояре целовали крест на верность ему. Непривычные к такому, уже много лет сами, с помощью веча, указывавшие князьям, как жить, бояре отказались. Пригласили протопопа. Тот бояр не подвёл - напомнил, что всегда прежде князья давали роту городу. Успевший в юности посидеть в Новгороде, Роман Мстиславич порядком удивился галицким порядкам и роту давать отказался. Более того - ответил, что теперь всё пойдёт по-другому.
– Это вам не Олег, - вкрадчиво произнёс Кузьма Ерофеич, приятель Владимира, высокий, тонкий, с бородкой клинышком.
– С ним так просто не совладать! Да и того-то…
Бояре разом притихли, завертели головами. В том, что Олег Ярославич был отравлен, не сомневался никто. Не могли взять в толк, кому пришла в голову сия мысль. С одной стороны поглядеть, это во благо - недоставало ещё, чтобы Галичем правил сын блудной попадьи! А с другой - нечего сказать, сменили шило на мыло. Уж лучше бы Владимир! Пусть опозорит ещё двух-трёх жён - баба, она ведь искони виновата, а сучка не захочет, так и кобелёк не вскочит!
– пусть пьёт да гуляет, да пропадает целые дни на охоте - бояре сами с городом управятся. По крайней мере, никто не будет мешаться во внутренние дела.
По одному головы всех бояр оборотились во главу стола, где, сгорбившись, сидел старый боярин Тудор. Тот ссутулился, оперся на посох, прикрыв морщинистыми веками выцветшие глаза, но, услышав тишину, медленно выпрямился и, обводя всех спокойным взглядом, произнёс:
– Думайте, бояре! Думайте…
– А чего тут думать!
– воскликнул Семён Избигневич.
– Пустили козла в огород! Гнать его надо!
– От Кирилла нету ли вестей?
– обернулся Фома Тудорыч к Мефодию Иванковичу.